Опасный возраст

Там же, в Таормине, в гостинице «Минерва», я открыла в себе ужасающий изъян: вредный, угнетающий и… не поддающийся искоренению. Выяснилось, что я не способна украсть. Кошмар! Я вовсе не шучу, до сих пор не могу себе простить. В гостинице на столиках расставляли пепельницы небывалой красоты, а пунктик на пепельницах уже захватил меня с потрохами, из чего эти пепельницы сделаны, представляла — нечто подобное Люцина привезла из Канады, керамика с металлом, индейские изделия, глину смешивали с какими-то рудами, и получалась прелесть. Страстно и неудержимо мне хотелось похитить хотя бы одну из них. Взять и украсть. Мне никто не мешал, гостиница после завтрака пустела, вокруг ни души, а я торчала у столика, на котором высилась целая башня вожделенных изделий, перебирала пепельницы, где-то под ложечкой подсасывало. Пепельницы дешевые, сопру одну и оставлю большие чаевые. И шиш: руку парализовало, стояла столб столбом без толку, пожалуй, с четверть часа. Удалилась без трофея, тяжко переживая собственную бездарность и запоздалые претензии к семейству за идиотское воспитание.

А в принципе Таормина благотворно сказалась на мне. Еще некоторые развлечения пережила на границе: поехала я по пятидневной транзитной визе, а тур продолжался восемь дней. Уже при въезде стоял крик: signorina, cinque giorni, otto giorni, — надо идти к carabinieri [21], дабы продлить визу, ладно, пойду, продлю. Еще чего — никуда не пошла, так и разбежалась терять время на идиотизм. При отъезде, разумеется, началось все сызнова. Я разозлилась и коварно предложила:

— Molo belіa Italia. Jo posso restare e piu! [22]

Не захотели оставить меня в прекрасной Италии подольше, на том и примирились, и я уехала беспрепятственно.

Опять-таки отступление само напрашивается.

В сущности, я люблю таможенников и всякие пограничные службы. Мне их работа представляется в высшей степени интересной, и всегда испытывала к ним одни только симпатии и никаких претензий. Алиция же как раз наоборот, ненавидит мундирные службы, а я давно уже начала подозревать, подобные чувства от человека излучаются, радируют вопреки его желаниям и намерениям. И точно: меня не проверяли никогда, у Алиции же таможенник из куска ткани на юбку вытаскивал нитку продольную и поперечную, дабы проверить сорт материи.

Отправившись в Италию, она повторила мой номер — взяла пятидневную визу на восьмидневную экскурсию. У меня все кончилось благополучно, Алицию же завернули с границы и велели искать во Франции итальянское консульство. Приехала она злая как сто тысяч чертей, устроила мне скандал, я, дескать, ошибочно ее информировала. Я показала паспорт.

— Ты дура, — доходчиво объяснила я. — Их обожать надо, а ты что? Щеришь зубы якобы в улыбке, а человека от тебя трясет — того и гляди, укусишь. Полюби их и будешь ездить беспрепятственно повсюду!

— Полюби! — заскрежетала Алиция зубами. — За что бы это?!..

— А просто так…

Она постучала пальцем по лбу и чувств не изменила.

A propos таможенного контроля в рамках того же отступления. Эва и Иоанна-Анита поехали вместе в Польшу, в одном купе. Рассказ о путешествии сперва услышала от Иоанны-Аниты.

Эва нервничала с самого отъезда, чем ближе к границе, тем больше беспокоилась. Зная об отсутствии у Эвы всяких контрабандных склонностей, Иоанна-Анита не понимала причин беспокойства, в конце концов заинтересовалась. Доехали до польской границы, в купе заглянул таможенник, не успел поздороваться, как Эва запричитала:

— Вы знаете, у меня всего очень много!

Таможенник вошел и посмотрел на нее с большим любопытством. Стоит заметить, в то время Эва была женщина вполне пышная.

— А… прошу прощения, где у пани слишком много?

— Везде! Всего! Слишком много!

— Значит, что же у вас?

— Какие-то блузки, юбки, всякое барахло, и вообще, все не мое! Костюм, свитерочки…

— А вещи дамские?

— Дамские.

— Ну так пусть будут ваши.

— Исключено. Не мой размер, не мой цвет, все не мое, все чужое, я хотела бы все это у вас оставить!..

Таможенник несколько удивился, отступил, Иоанна-Анита не выдержала и начала хохотать. Таможенник посмотрел на нее.

— А вы вместе?

— Вместе, — призналась Иоанна-Анита.

— Так, может, вы бы как-нибудь поделили эти вещи?

— Конечно, поделим…

— Спасибо, до свидания.

И он поспешно ретировался из купе, отказавшись от всякой проверки.

— Понятия не имею, что с ней такое, — комментировала позже Иоанна-Анита. — Рехнулась или еще что, она ведь в самом деле собралась всучить ему вещи и перепугала мужика насмерть. И что с ней такое, ведь не первый же раз ездит…

Правду я услышала чуть позже, когда из Польши вернулась и Эва.