Опавшие листья

— Я думаю, — скажет Юлия и замолчит. И опять говорит Ипполит.

Ипполит мечтал о ней, но мечтал не так, как мечтают о женщинах. Ни невестой, ни женою, ни любовницей она не представлялась ему. Друг? Нет, и не дружба… Товарищ?.. Да, именно товарищ в каком-то грандиозном, но страшном предприятии.

"С такими, — думал Ипполит, — убивают. Что же, и я убью… С такими можно добиться славы и власти… И добьюсь!.."

Иногда ревнивые подозрения заползали в душу Ипполита.

"Откуда у нее бриллианты, жемчуг, откуда платья, возможность так жить, как живет она? Уж не на содержании ли она? Не просто ли хитрая кокотка, и я, как мальчишка, у ее ног?"

Однажды Ипполит не выдержал и обратился к Соне:

— Соня, — сказал он. — Соня, откуда у Юлии средства? Кто она? Кто ее содержит?

Соня внимательно посмотрела в лицо Ипполиту и медленно закурила папиросу.

— Глупо, — сказала она, окутываясь голубым дымком. — До чертиков глупо. Вы ревнуете… Все вы слизняки какие-то, грязные людишки. Вы не можете смотреть на женщину и видеть в ней человека, а не самку. Юлию содержим мы.

— Кто?

— Мы… Наша партия. Юлия — воплощение нашей идеи… Неужели вы думали, что наше дело делают прокисшие на сходках студенты и стриженые курсистки с пальцами, перепачканными гектографическими чернилами, способные только печатать глупые прокламашки? Это шпанка, навоз, который мы бросаем, чтобы удобрить почву.

— Но все-таки?.. Кто — Юлия?

— Говорю вам — идея. Воплощение нашей власти.

— Какой власти? Мы решили: все для народа. Наделить крестьян землею, создать рабочие университеты, дать образование народу и путем общей дружной работы идти по путям, завещанным нам великой французской революцией.

— Это решили вы… Русские студенты-революционеры, способные лишь на одиночное заключение. Мы решили иное.

Соня затянулась папиросой и, не выпуская дыма изо рта, внимательно смотрела на Ипполита, точно решала, на что он способен.

Ипполит думал: "Что же я? — тоже шпанка — стадо овец, уготованное на стрижку и заклание?"

Соня угадала его мысли. Она быстро, красивым движением губ, выпустила дым изо рта и рассмеялась.

— Вы думаете, кто вы такой? Шпанка или герой?.. Ну, не совсем-таки герой, а поговорить с вами можно. Юлия заинтересована вами.

— Юлия заинтересована мною? — почти привскочил с места Ипполит.

— Ну да… Вы уже подумали черт знает что!

— Нет, я, право, ничего не подумал… Что же Юлия?

— Возьмем раньше идею…

Соня бросила папироску в пепельницу и затянулась новой. Она не спускала глаз с Ипполита. Говорила медленно, с большими промежутками; цедила слова сквозь зубы и за каждым словом следила: что Ипполит?

— Ассиро-вавилония, — сказала она. Наступило долгое молчание.

— Что Ассиро-вавилония? — спросил Ипполит, не выдержав молчания.

— Вы знаете, при последних раскопках в Вавилоне нашли электрические провода. Есть основание думать, что в те отдаленные времена электричество было так же известно, как теперь. Впрочем… К черту — Ассиро-вавилонию… Вы согласны?..

— К черту… Я вас не понимаю.

— Персия…

Она опять замолчала.

— Ну что же Персия?

— К черту Персию…

— К черту и Персию, — воскликнул нетерпеливо Ипполит.

— Вы сговорчивы.

— Да говорите же дальше…

— Извольте: Македония…

— Ну, Македония…

— Рим…

— Что же Рим?

— Ничего: все монархии… Монархии… мировые монархии.

— Я ничего не понимаю…

— Попытайтесь понять… Монархии, а не республики… Аристократия, а не демократия.

— Народ?

— Шпанка… — презрительно сказала Соня и кольцами, прокалывая их маленьким язычком, стала пускать дым.

— Я вас не понимаю…

— Вижу… Вы мечтаете о республике…

— Но как же великая французская… Соня не дала ему договорить.

— Вздор… вздор, — сказала она, — глупый, детский лепет… Новая монархия… И опять мировая, и опять сильная и монархия…

— Ну, кто же?

— Я вам нравлюсь?.. Ну, сознайтесь… Вы подавлены мною. Умрете за меня?.. Офицер Николаев маме руки целует. За две копейки за строчку… Вас помани деньгами, властью, красотою, тайной, и вы уже бежите… Деньги все… С деньгами все можно. Где же ваше гордое: "все мое, сказал булат"?.. Перековали булат на стальные перья и крики команды заменили речами… Ну!.. ваш брат Федя сказал как-то: "Бог, отечество, государь"… А вы… Ну, так идите к нам… Мы вам дали Бога. Наше отечество — мир… И царя дадим.

Соня пытливо смотрела на Ипполита. Что он? Возмутится?.. Нет. Он был спокоен. Бога он давно оставил; отечество не признавал, государя — презирал.

— Ну, слушайте… Хотите Юлию, как друга, как товарища… как любовницу? — едва слышно проговорила Соня.

— Соня!..

— Ни родства — поняли? Ни свойства, ни семьи, ни веры, ни родины… Можете?.. Одна идея.

— Вы меня знаете, — вставая, сказал Ипполит. — Знаю. Но достаточно ли вы сильны?

— Я… Вы знаете мои давнишние желания. Я всегда хотел войти в партию…

— Хорошо… Будете слушаться Юлии?

— Соня!

— Клянитесь…

Соня встала. Подняла руки, и просторные рукава платья мягко обнажили ее красивые локти. Аромат восточных духов шел от нее.

— В чем мне клясться?

— Клянитесь: повиноваться Юлии… Она все знает. Она гениальна… Что?.. Вы боитесь?.. Она… демон?.. Да? Боитесь?

— Нет, я не боюсь…