Между прочим, ни в ком я не видал такого равнодушного отношения к смерти, как у попов. «Эта метафизика нам нипочем».
Но, однако, при всех порицаниях как страшно остаться без попов. Они содержат вечную возможность слез: позитивизм не содержит самой
Недостаток слез у попа и есть недостаток; у позитивистов – просто нет их, и это не есть нисколько в позитивизме «недостаток». Вот в чем колоссальная разница.
Режет Темное, режет Черное.
Чтó такое?
Никто не знает.
Всегда в мире был наблюдателем, а не участником.
Отсюда такое томление.
Есть люди, которые, как мостик, существуют только для того, чтобы по нему перебегали другие. И бегут, бегут: никто не оглянется, не взглянет под ноги. А мостик служит и этому, и другому, и третьему поколению.
Так была наша «бабушка», Александра Андрияновна, – в Ельце.
Тайный пафос еврея – быть элегантным. Они вечно моются и душатся. Еврей не выберет некрасивую в танцы, а самую красивую, и будет танцевать с ней до упаду. Вообще они всё «до упаду». Но остановимся на элегантности: еврей силится отмыть какую-то мировую нечистоту с себя, какой-то допотопный пот. И все не может. И все испуган, что сосед потихоньку отворачивается от этого пота.
Талант у писателя невольно съедает жизнь его.
Съедает счастье, съедает все.
Талант – рок. Какой-то опьяняющий рок.
Иногда и «на законном основании» – трясутся ноги; а другой раз «против всех законов» и – а в душе поют птички.
С детьми и горькое – сладко. Без детей – и счастья не нужно.
Завещаю всем моим детям, – сын и 4 дочери, – всем иметь детей. Судьба девушки без детей – ужасна, дымна, прогоркла.
Девушка без детей – грешница. Это «канон Розанова» для всей России.
Мы не по думанью любим, а по любви думаем.
Даже и в мысли – сердце
Осложнить вдохновение хитростью – вот Византия.
Такова она от перепутанностей дворцовой жизни до канонов и заставок на рукописях.
…откуда эта
…демон, хватающийся боязливо за крест.
Говорят, дорого назначаю цену книгам («Уед<иненное>»), но ведь сочинения мои замешаны не на воде и даже не на крови человеческой, а на
Не полон ли мир ужасов, которых мы еще совершенно не знаем?
Не потому ли нет полного ведения, что его не вынес бы ум и особенно не вынесло бы сердце человека?
Бедные мы птички… от кустика до кустика и от дня до дня.
Всё воображают, что душа есть существо. Но почему она не есть музыка?
И ищут ее «свойства» («свойства
Я вовсе не «боролся» (Мер<ежковский>), а схватил Победу.
Когда увидал смерть. И я разжал руку.
– Дети, вам вредно читать Шерлока Холмса.
И, отобрав пачку, потихоньку зачитываюсь сам.
В каждой – 48 страничек. Теперь «Сиверская – Петербург» пролетают как во сне. Но я грешу и «на сон грядущий», иногда до 4-го часу утра. Ужасные истории.
Боль мира победила радость мира – вот христианство.
И мечтается вернуться к радости. Вот тревоги язычества.
Евреи подлежат, а не надлежат. Оттого они и «подлежащее» истории.
Евреи –
Пройдет все, пройдем мы, пройдут дела наши.
Любовь?
Нет.
Хочется думать.
Зачем я так упираюсь тоже «пройти»?
И будет землица, по которой будут проходить люди. Боже: вся земля – великая могила.
Без веры в себя нельзя быть сильным. Но эта вера в себя развивает в человеке – нескромность. Не отсюда ли то противное в том, что я иногда нахожу у себя (сочин.)?
Песни – оттуда же, откуда и цветы.
Умей искать уединения, умей искать уединения, умей искать уединения.
Уединение – лучший страж души. Я хочу сказать – ее Ангел Хранитель.
Из уединения – всё. Из уединения – силы, из уединения – чистота.
Уединение – «собран дух», это – я опять «целен».