Опавшие листья (Короб первый)

Механизм выборов в Думу для русского то же, что жаргон, и "не родясь в Винавера" — не приступишь к нему. Вот отчего выбирают везде "приблизительно Винавера" и "Винавер есть представитель России".

"Коренной ее представитель".

Но Россия даже и не знает "Винавера".

И Россия, в сущности, знать не знает своего "представительства".

Что делать. Ее метод не «бюллетени», "избирательные ящики" и "предвыборная агитация". А другой:

Жребий — "как Бог укажет".

И — потасовка: "чья сила возьмет".

Так и выбирали "на Волховом мосту".[219] Пока Иван III не сказал:

— Будет драться.

И послал Вечевой Колокол[220] куда-то в Тверь и вообще в "места не столь отдаленные".

Не спорю, что это печально. Но ведь вся Русь печальна. "Все русское печально", и тут только разведешь руками, — тоже по-русски.

(выборы в 4-ю Думу;[221] от имеющих право выбирать явилось не более 30 %).

* * *

Грубы люди, ужасающе грубы, — и даже по этому одному, или главным образом по этому — и боль в жизни, столько боли…

(на билете в Славянское Общество;[222] "победы").

* * *

Болит душа о себе, болит о мире, болит о прошлом, будущее… "и не взглянул бы на него".

(там же).

* * *

У Мережковского есть замечательный афоризм: "Пошло то, что пошло"… Нельзя было никогда предполагать, чтобы он оделся в этот афоризм. Но судьба сломила его. Что же такое писатель без читателей? Что такое десятки лет глумления таких господ, как Михайловский, Скабичевский, как Горнфельд (Кранифельд), Иванов-Разумников, и вообще литературных лаптей, сапогов и туфель. И он добровольно и сознательно стал «пошл», чтобы "пойти"…

И «пошел»… Смотрите, он уже сюсюкает и инсинуирует, что Александр I имел "вторую семью". Такой ужас для декадента, ницшеанца и певца "белой дьяволицы".[223] Да, — "нам позволено" иметь любовниц, актрис; но, по Мережковскому, народу "с высот власти" должен быть подаваем пример семейных добродетелей. Мережковский, я думаю, и сам не понимает, выражает ли он в своих инсинуациях злость парижских эмигрантов, или он только жалуется, что вообще Александр I допускал в своей жизни[224] отступления от "Устава духовных консисторий".

И это «пошлое» его — «пошло». Теперь он видный либеральный писатель щедринской Руси, «обличающий» даже недобродетель императоров.

Но Мережковский, при кротких и милых его чертах, никогда не был умен; не был практически, "под ногами", умен.

Все же почему-то издали и в разделении, я жму ему руку. Мало от кого я видел долгие годы непонятную (для меня; дружбу, которая, казалось, даже имела характер любви. Да простит Бог ему грехи; да простит Он мне мои (против него) грехи. А они есть. Он — из немногих людей, которых я необъяснимо почему не мог любить. В нем есть много грусти; но поразительно, что самая грусть его — холодная. Грусть вообще тепла по природе своей, но у Мер-ого она изменила своей природе.

Я думаю, из писателей, писавших в России (нельзя сказать "из русских писателей"), бьшо мало принявших в душу столько печали.

* * *

Христианство так же выразило собою и открыло миру внутреннее содержание бессеменности, как юдаизм и Ветхий Завет раскрыли семенность.

Там — всё семя, от семени начато, к семени ведет, семя собою благословляет.

Здесь все отвращает от семени, как само лишено его. "Нет более мужеск и женск пол", но — «человек». И несть "эллин и иудей", нет племен, наций.

Все это было бы хорошо, если бы не пришел Винавер: — Я же и говорил, что Моисей и Христос, в сущности, трудились для адвоката, который "похлопал по плечу" эти старинки, отодвинул их в сторону, и начал говорить об "общечеловеческих культурных ценностях".

(на обороте траспаранта).

* * *

7 000 000 желудков и 7 000 000 трезвых голов и рук одолевают 70 000 000 желудков, на которых работает всего только тоже 7 000 000 рук и голов, а 63 000 000 переваривают пишу и еще просят "на удовольствие".

Ведь у нас решительно на 5 лодарничающих приходится только 1 труженик.

Вот еврейско-русский вопрос под углом одного из тысячи освещений.

* * *

"— Молитесь!" — говорил К. Леонтьев всею своею рели-гиею, своим христианством, своим постригом в монашество[225] и связью с афонскими и оптинскими старцами.

Хорошо. Понимаем. Ясно.

Но слыхал ли он, однако, когда-нибудь, чтобы, воззрясь На иконы православные, на Спаса-Милостивого и Богородицу-Заступницу, верующий начал молить их о каком-нибудь "алкивиадстве",[226] об удаче любовной интрижки, об обмане врага, о благополучной измене жене своей, и прочих — х леонтьево-ницшеанской философии?

Нет.

Молятся всегда о добре, "об Ангеле мирне душам и телесам нашим", о тихой кончине, о незлобствовании на врагов своих; о "временах мирных и благорастворенш воздухов". Увы, молятся всегда "среднею буржуазною молитвою" — молитюй "европейца в пиджаке".

Что же такое весь Леонтьев?

В 35 лет он кажется старцем и гением, потрясшим Европу. В 57 лет он кажется мальчиком, охватившим ручонками того «кита», на котором земля держится.

Этот «кит» — просто хороший воздух и "все здоровы". Да чтобы немножко деньжонок в мошне.