Опека полуночника (ЛП)

Уже не в первый раз Гарри попадал в ситуацию, когда не знал чего-либо общеизвестного в волшебном мире — и это мальчику жутко не нравилось, — но что поделать, если ему никто никогда не рассказывал об этом.

Люпин прикусил губу — профессор выглядел встревоженным. Юноша не понимал, что происходит. И ему это явно не нравилось. Однако он, сам не понимая почему, был уверен, что Полуночник никогда ему не навредит.

— Полуночник, как ты его назвал, был очень большой черной собакой с синими глазами? — осторожно спросил мужчина.

Гарри огорченно вздохнул. Он должен был понять, что иметь такого компаньона, как этот пес, было слишком большой удачей для него.

— Ох, он ваш? — спросил он, опустив глаза. — Извините, я не собирался забирать его себе. Просто он был единственным из окружающих, который не испытывал ненависти ко мне.

Люпин поморщился — еще одна страница жизни парня “дома” открылась ему.

— Он тебе ничего не делал? — мягко спросил Люпин. — Не причинял тебе боли?

Гарри помотал головой.

— Он просто слушал, — ответил он тихо. — Я… я был расстроен. Я не хотел работать весь день, когда Дурсли ничего не делали. Полуночник стал для меня кем-то вроде родственника, что-то забытое, из далекого прошлого, или что-то вроде этого. Я не знаю, как по–другому объяснить это. Он просто мой друг.

— В ком ты отчаянно нуждался, — продолжил за него Люпин понимающим тоном. — Я не ругаю тебя, Гарри, мне просто любопытно. Большинство людей заметят появление такого друга — большой черной собаки. Как ты умудрился скрывать его от дяди и тети?

Юноша пожал плечами.

— Это не было сложно, — сказал он спокойно. — Дурсли оставляли меня одного, их не бывало дома весь день. Полуночник оставался на улице, пока они не уходили спать, потом я проводил его в дом. Так как я готовил утром завтрак для всех, то мне не было трудно выпускать его до того, как они проснутся.

Профессор Люпин улыбнулся и встал.

— Очень умно, — сказал он. — А сейчас ты должен отдохнуть. Мы сможем поговорить побольше позже, и я поведаю несколько историй о твоих родителях. Я поговорю с Дамблдором о Полуночнике, хорошо?

Гарри не удержался от улыбки. Мужчина этот относился к нему с какой-то родительской любовью, и от осознания этого у Гарри становилось хорошо на душе. Миссис Уизли, конечно, была замечательной, но она была матерью Рона. У нее самой дома хватало проблем, чтобы еще беспокоиться о сироте.

— Обещаете? — спросил он с надеждой

Старый друг родителей успокаивающе похлопал по плечу Гарри и сказал:

— Обещаю.

Почувствовав себя очень уставшим, Гарри лег обратно на кровать и повернулся на бок, устроившись поудобнее. Профессор Люпин поправил его одеяло. Чтобы какой-то почти незнакомый человек поправлял одеяло — это было, по крайней мере, странно, но не для юноши. Профессор уже был для него ближе, чем кто-либо из старших. Было что-то в этом человеке… что-то близкое.

Уже засыпая, юный гриффиндорец почувствовал, как Люпин осторожно снял с него очки и поправил волосы, сползшие на глаза. Эти простые касания показались ему такими знакомыми, но откуда, он не мог вспомнить. Чувствуя себя слишком уставшим, чтобы беспокоиться о чем-либо, Гарри позволил себе уплыть в мирное царство Морфея.

Когда Ремус Люпин заметил, что Гарри уснул, он поспешил в кабинет Дамблдора. Мальчик поведал ему достаточно, чтоб понять: жизнь Гарри Поттера не была такой, какой казалось всем. Он, конечно, не был избалован и любим. Но он был одиноким и стеснительным мальчиком, который нуждался в ком-либо, кто его полюбит таким, какой он есть.

Быстро пробормотав пароль, Ремус взбежал по лестнице и вошел в кабинет профессора Дамблдора. Но директор был не один. Минерва МакГонагалл сидела рядом с обезумевшей от горя Молли Уизли, а Артур Уизли тихо разговаривал с Дамблдором. Молодому профессору эта сцена сразу не понравилась.

— Директор, что-нибудь случилось? — спросил Люпин.

Директор Хогвартса обратил свое внимание на вновь пришедшего.

— Ремус, прошу, заходи, располагайся, — мягко произнес он — Мы тут как раз обсуждали дальнейшую жизнь Гарри. Может, у тебя будут какие-то предложения? Я надеюсь, что у вас была очень продуктивная беседа.

Люпин кивнул.

— Вы не представляете себе насколько, — начал Люпин, сев в стороне от МакГонагалл. — Я удивляюсь, как мог мальчик настолько поменяться. Гарри, которого я помню, был любим и счастлив. Этот же Гарри — его полная противоположность. Знали ли вы, какому словесному и эмоциональному насилию он подвергался со стороны Дурслей?

— Насилию? — прозвенел голос профессора трансфигурации, выпрямившейся на стуле. — О чем ты говоришь, Ремус?

Посмотрев на всех, Люпин осознал, что никто из них не в курсе настоящей жизни Гарри Поттера.