Опекун

Он умел обращаться с животными, у него был особый, внушающий доверие, подход к любому живому существу, она сама почувствовала эту его удивительную способность в первые мгновения их встречи.

Все, что ему надо было сделать, это поговорить с животным или положить на него свою добрую руку, и...

Чувствуя, как судорожные рыдания сжимают грудь, Одри Уилкенсон с трудом встала на ноги и, шатаясь, пошла к двери. Казалось, это займет вечность, с каждым шагом ее боль усиливалась. Затем она выбралась из сарая, и горе, клокотавшее внутри и требовавшее выхода, исторгло из ее горла вой, разорвавший тишину надвигающегося вечера.

На той стороне поля показался Джо Уилкенсон, вышедший с рыболовными снастями, перекинутыми через правое плечо, и ящиком для рыбацкого снаряжения в левой руке, и остановился как вкопанный, едва до него донесся преисполненный мучительной боли крик матери. Немецкая овчарка, его постоянный спутник, навострила уши и прижалась всем телом к ногам Джо, будто защищая своего хозяина от неведомого существа, издающего этот чудовищный звук. Секунду спустя Одри закричала вновь, на этот раз она звала на помощь. Наконец Джо пришел в себя.

— Вперед, Сторм, — скомандовал он собаке. — Вперед, к ней!

Повинуясь приказу хозяина, огромный пес устремился вперед, оставив Джо на месте, и помчался через поле к Одри, которая опустилась на колени и закрыла лицо руками, подавленная охватившим ее горем.

И когда огромный пес бросился к его матери и начал жадно лизать ее лицо, пытаясь успокоить, только тогда Джо устремился вперед, с грациозностью дикого животного пересекая поле огромными прыжками. И подобно животному он вдруг остановился в нескольких ярдах от нее — внезапная осторожность поколебала его решимость.

Джо не проронил ни слова, пока Одри сбивчиво рассказывала ему, что произошло. Он слушал в полном молчании, впитывая ее слова, и понял лишь одну вещь.

Отец никогда больше не будет бить его.

* * *

Казалось, что прошла вечность, а минуло лишь полтора часа с тех пор, как Одри Уилкенсон обнаружила тело мужа. Сейчас она сидела в мастерской, устремив взгляд в одну точку, слова собравшихся вокруг людей обрывочными фразами доходили до ее сознания.

— Что-то, должно быть, напугало ее...

— Не говори ерунды...

— Шейка — не та лошадь, чтобы...

— Не могу в это поверить — только не Тед.

Но это был Тед.

Ей ни за что не забыть смертельной бледности на лице Джо, когда она рассказывала ему о случившемся, не забыть, каким непроницаемым стало это лицо, когда он, не давая выхода своим чувствам, слушал, что произошло с его отцом. А затем повернулся и пошел к сараю, будто не хотел смириться с правдой, пока не убедится в ней собственными глазами.

— Н-не смей, — прошептала Одри хриплым голосом. — Не входи, Джо. Разыщи Билла Сайкеса.

Джо остановился в нерешительности, и Одри заговорила вновь:

— Иди и разыщи Сайкеса, Джо. Там, внутри, ты ничем уже не поможешь.

Глаза сына несколько мгновений, не мигая, смотрели на нее, затем он отвернулся и продолжил путь к сараю. Лишь когда он добрался до полуоткрытых дверей, Одри наконец собралась с силами, поднялась на ноги и побрела к сараю, чтобы оттащить оттуда сына, за все время не проронившего ни слова.

— Живей, — шептала она ему, отворачивая его лицо от неподвижного тела отца. — Нам нужна помощь, Джо. Мы не можем просто оставаться здесь.

В состоянии крайне нервного возбуждения отвела она Джо назад в дом и позвонила Биллу Сайкесу, который жил в своей сторожке в четверти мили от них. Контора шерифа округа Кастлер располагалась в Чаллисе, на расстоянии более семидесяти миль, но кабинет помощника шерифа был ближе, в Сугарлоафе, а сам помощник, Рик Мартин, как и любой в городе, являлся их другом. Рик должен знать, что делать.

— Произошел несчастный случай, — сказала Одри, когда услышала по телефону голос Мартина. — С Тедом.

Многое из того, что было потом, она не могла вспомнить. Помнила лишь, как через несколько минут подъехала полицейская машина, за ней машина скорой помощи, как начал заполняться людьми их двор: весть о случившемся быстро разнеслась по долине.

Именно Рик Мартин отвел их с Джо в мастерскую и велел оставаться там.

— В доме я не смогу оградить тебя от присутствия людей, Одри, — тихо пояснил он. — Лучше, если ты будешь здесь, внизу. Никто не зайдет сюда без твоего согласия.

Одри молча кивнула, села на продавленный кожаный диван, единственный предмет мебели в помещении, и застыла в ожидании; рядом с ней молчаливо сидел Джо.

Она старательно отвечала на вопросы, но не смогла сообщить Рику Мартину большего, чем он сам увидел.

Полчаса назад, после того как тело Теда было сфотографировано в различных ракурсах, его поместили в машину скорой помощи и увезли.

И вот наконец Рик Мартин сидел перед ней на полу, согнув ноги в коленях.

— Одри? — Его голос едва доходил до ее помутненного сознания. — Могу я поговорить с тобой, Од?

«Поговорить со мной? А что он может сказать? Тед мертв. Он мертв, и ничто не может вернуть его к жизни».

Она почувствовала, как на нее накатывается волна отчаяния.

«Что я буду делать? Что я буду делать без него?»