Опекун для юной девы

— Все дети остались в самолете, куратор, — в голосе Владыки сквозило явное раздражение. — И в течение получаса отправятся в аэропорт назначения с призами и подарками. Что само по себе не здорово, потому как этот акт доброй воли люди сочтут не более, чем слабостью. И дальше мы будем вынимать из «паутины» случайно залетевшие туда самолеты, нашпигованные детьми и всевозможными приборами слежения, по две штуки в неделю. А скорее всего и по три. И тогда эти самолеты-шпионы нам придется взрывать прямо на границе. И прямо вместе с детьми. И вы будете сидеть и шептать по углам, что Владыка слишком жесток, или слишком безумен.

— Я все понимаю, Владыка, но все же шестнадцать… Это слишком мало, чтоб считаться взрослым. Мы сами создавали эту страну, и сами создавали свои принципы, свои основы морали в отношении с людьми. И сами объявили, что до восемнадцати мы не трогаем. И если теперь мы будем отходить… вот совсем немного, по шажку… завтра мы сочтем, что и десять — вполне приемлемо.

— Если этого потребует выживание нас, как вида, то и сочтем. А пассажиры вражеского самолета гражданами Страны Людей не являются, и, соответственно, гражданскими правами не обладают. Что же до возраста — им повезло, что в основном там летели старшие школьники, иначе я снял бы и тех, кто младше. Но пятьдесят человек из ста тридцати можно и оставить. Надеюсь, на западе впечатлятся. Ладно, все, — Владыка решительно встал. — Сарминоратит, подберите, кто из ваших пилотов сопроводит самолет до места назначения. Человеческого летчика одного оставьте, пусть связывается с местными диспетчерами, незачем нам изучать их позывные. По прибытии в аэропорт перережьте горло. За отличную работу вашей базы я готов передать вам в пользование пятнадцать пленников, можете выбрать на свой вкус, согласуйте только с Риниеритином, его проект в приоритете.

Начальник базы кивнул и поспешно вышел.

— То есть проект ты все же мне разрешаешь? — в отсутствии посторонних они давно уже перешли на «ты». В конце концов, не только на приемах встречаются. И если бы вызов с границы не застал их обоих за дружеской партией в тарго, Владыка на базе и вовсе б не появился. Полномочий у Риниеритина было более чем достаточно, чтоб разобраться в возникшем вопросе. Но Владыка порой любил — по старой памяти — вникать в дела Верховного Куратора слишком уж пристально. Порой это бывало на пользу. Сейчас — связывало руки.

— Попробуй, — повернувшись к окну, Владыка наблюдал, как подростки выходят из самолета. Как дивятся неведомой лестнице, предложенной им вместо трапа. Как рассматривают окружающие их горы. — Я не очень-то верю в результат, скажу тебе честно. Либо сгорят от ментального воздействия, либо просто не смогут принять условия местной жизни. И мы получим весь букет от суицидов до попыток революционного восстания.

— Значит, буду тестировать особенно тщательно. И брать в группу лишь тех, кто потенциально способен выжить и приспособиться. Думаю, человек двадцать я наберу легко.

— Двадцать? — Владыка чуть вздернул бровь. — Вы поумерили бы аппетиты, Верховный. Ресурс не бесконечен. Мне из этой партии еще за преданную службу награждать, за выслугу лет, за успехи в развитии отрасли. Сам знаешь, какой у нас нынче год — юбилей на юбилее. На столь малоперспективный проект я готов дать разве что десять.

— Да перспективы-то как раз замечательные, Анхенаридит. Если мне удастся приживить их к местному обществу, мы сможем рассматривать подобную практику как один из способов пополнения…

— Да-да, ты уже рассказывал. Но больше десяти я дать не могу, они, знаешь ли, и по прямому назначению требуются. Хочешь — могу снять с этого рейса еще пятнадцатилетних, их там как раз двенадцать человек, отдам всех тебе.

— Вот эти точно уже сгорят. Все до единого. Так что оставь их. Пусть себе летят, они же дети, — Верховный тоже подошел к окну, взглянул на самолет, на подростков, недоуменно озирающихся по сторонам. Что им там наобещали, автобусы? Ну, еще не долетели. — А что до наград — да возьми ты диких, награждай стадами, совсем не обязательно абсолютно всем делать столь экзотические подарки.

— То есть подарок я должен сделать исключительно тебе? — сарказма Владыка не скрывал.

— Не исключительно, Владыка, как можно, — Риньер старательно изобразил испуг и тут же лукаво улыбнулся. — Но вот… ваш небольшой проигрыш за такой подарок я мог бы легко забыть.

— А вот это уже шантаж, куратор, — предложение Владыку развеселило.

— Это подкуп, — мягко согласился Риниеритин, и продолжил уже серьезно. — Анхен, ну они же все умные, талантливые, нам в стране нужны такие. Ну зачем же их просто на еду?

— Ладно, пятнадцать и ни человеком больше. Итоговые списки должны быть у меня на столе в течение получаса. Надеюсь, времени тебе хватит.

День первый