Опекун для высшей расы [СИ]

Старик, при их деревне живущий, как-то после такого выступления, вечером, за чаем, разговорился и ляпнул, что гордиться сверх меры плохо, но и для вины надо меру знать, а еще злые прозвища тоже заслужить нужно. И «подлец» — слово хоть и плохое, но гордое, надо настоящую подлость совершить, чтобы прозвище такое носить по праву.

И если так рассуждать, то «предатель» тоже слово гордое, Фонинейлом не заслуженное…

Он ведь не о предательстве думал, когда камень эльфийке отдавал. Вот уж тут Керан даже не сомневался, не мог друг, пусть и бывший, такие мысли в себе скрывать.

Как ни больно осознавать, но скорее всего о себе тот думал, об удобстве своем и о том, чтоб от людей к эльфам жить перебраться. Так что не предательство у него вышло и не подлость… По-другому как-то оно называться должно. Попроще.

Жил теперь Фонинейл в домике у реки, и что-то вот при упоминании о том домике эльфы то в кулак прыскали, то морщились странно как-то. А то и поглядывали с сочувствием, уточняя, кем ему тот несчастный приходится, которого к магичке со странным именем Лолай подселили.

Вот не эльфийское какое-то имя, подозрительное. И почему Фонинейла к женщине подселили?

Так что к домику, где друг бывший должен был жить, Кер подошел озадаченный и расстроенный. Нет, поднеси кто спичку — вспыхнул бы, благо хворосту внутри хватало. Но вот к дверям дома подошел спокойным почти. И уже постучать приготовился, как разговор внутри на общем наречии услышал и совсем озадачился…

— Я тебе что велела сделать? Белье постирать и высушить. А ты что сделал, тварь безмозглая? Ты мое красное платье вместе с белым в одном тазу замочил… — голос был женский, спокойный, даже не злой вроде, только не по себе делалось от него.

И еще слова странно как-то звучали, не коряво, будто язык неродной, а так, словно говорившей мешало что-то.

— Простите, госпожа Лолай, такого больше не повторится.

— Конечно, не повторится, иначе я тебя в жабу превращу, а в деревне всем скажу, что ты просто потерялся… и плакать по тебе никто не станет!

У Керана на сердце даже защемило, чуть на защиту друга не кинулся, да вовремя одумался. Нет, может, и не подлец тот, и не предатель. Но и не дите малое. Выбор он свой сам сделал. Под зад коленом никто не пинал…

Только бить морду что-то уж совсем расхотелось. Противно?.. Жалко?.. Расхотелось, и все!..

Так что развернулся Керан и прочь пошел. Но тут из домика кто-то вышел. Чуткий эльфийский слух хлопок двери издалека услышал, а любопытство обернуться заставило.

Крупная женщина, полной не назвать, мощная скорее. Одна рука как три Керовых, а ростиком невысокая, пониже Акиты даже. Кожа вся зеленая, но лицо вроде и не страшное, странное скорее — приплюснутое, глаза круглые, а изо рта клыки торчат…

Вот уж чудны дела полюбовные!

Впервые Кер смеска орка и гнома видел. А если среди магов эльфийских живет, значит, и эльф каким-то чудом в ее родословную затесался.

И тут до Керана дошло, что Фонинейл, своей эльфийской кровью гордившийся, вот этой вот зеленой круглой гноморке прислуживает и платья ей стирает! Да как же его бить-то после такой новости?!

Тут в кустах неподалеку зашебуршились, и голова Соля высунулась.

— Вышла? — прошептал он, глядя на Кера. Тот кивнул растерянно, опять озадачиваясь.

— Эта баба Берту приглянулась, — попытался мальчишка пояснить происходящее. — Ну, тому, что с вами пришел… Берт? Убежал уже! — Соль расстроенно рукой махнул и из кустов совсем вылез. Само собой, за ним следом Нинор появился.

А возле гноморки козлоголовый помощник Керов вдруг оказался. Как они умеют — быстро, вжух — и словно из ниоткуда возник.

И надо отдать женщине должное, она даже не пискнула, наоборот, подбоченилась вся, но тут же заулыбалась во все свои клыки страшные, потому как Берт протянул ей букет цветов.

— Только что собрали, — прокомментировал Соль. — А то он к ней с тушкой огромного зверя какого-то идти знакомиться хотел. Тушку потом нести надо, верно? Когда уж точно знаешь, что не тушкой по морде получишь, а приготовят тебе ее вкусно. Цветами по роже не так больно…

Керан покивал согласно и задумался, припоминая, что он сам лисичке цветы и не дарил, выходит. Один раз только, так то не считается…

— Где у вас тут букет красивый нарвать можно?

* * *

Когда Акита в себя пришла, на столе в большой вазе букет огромный стоял, красивый. А рядом Керан сидел… родной, любимый, живой!..

Девушка сразу ему на шею кинулась, зацеловала всего, словно год как расстались…

— Прости, что я не к тебе с кулоном подбежала! — повинилась она, потому как все равно мучало ее от совершенного. Ум — он такой, он многое объяснить может, но сердце настойчивее.

— Видел я, как вампиры сражаются, — Кер даже улыбнуться попытался, чтобы страх подальше припрятать, что теперь всегда ему не доверять будут. — Мне до них еще тренироваться и тренироваться…

Акита уж даже рот открыла, чтобы сказать, что Аль с радостью его потренирует, но передумала. И не потому, что в Але уверена не была, а потому что… Ну, ясное дело, не надо сейчас об Але. Хотя и подмывало спросить, нашел он их или нет, но потом лучше у другого кого спросит.