Опекун. Вне закона

Хотя, когда я училась в университете, видела подобных: дети богатых людей, обделённые вниманием из-за вечно работающих родителей. Вот и пытаются эти детки привлечь внимание. Например, парень у нас в группе был, Марк, – отморозок редкий, всё время задевал заучек. Я тоже заучкой была, потому что мама следила за тем, чтобы я хорошо училась и работу хорошую нашла. Но в отличие от тех, кто приехал из глубинки, я могла дать отпор этим мажорам. После этого он даже пытался ухаживать за мной, если это слово подходит его брошенным словам из ряда: «поехали со мной, когда ты ещё на такой тачке прокатишься».

Или девушка была, которая вечно с телефоном ходила, всё снимала и в соцсети выкладывала. Собственно, многие хотели быть в кругу её друзей, набрать себе подписчиков и быть популярным в университете. И опять же – я не из их числа. Нет, страничка в соцсетях у меня, конечно, была, но только я никогда не гонялась за славой там, меня больше реальная жизнь интересовала, которую выставлять на показ не было никакого желания. К тому же, я скучно живу, точнее, жила, последнее время у меня в жизни сплошная карусель событий.

У этих ребят был свой круг общения, и когда они выходили на улицу, ты чувствовала себя словно в американском фильме про подростков, когда все отходят в сторону, чтобы освободить путь элите. Их можно было увидеть за километр: вечно яркая одежда, солнцезащитные очки, даже когда на улице дождь, побрякушки, словно на новогодней ёлке, и волосы – розовые, зелёные, синие. Учились такие на тройки, но никто и не думал их отчислять, ведь это были дети влиятельных людей. В то время да и сейчас то и дело в интернете всплывают новости о каком-нибудь происшествии с участием подобных мажоров. Как и сказала – бунт против родителей и попытки привлечь их внимание. Амина создаёт такое же впечатление, особенно учитывая, что говорил Марат: отчислили, машину разбила, взятки – всё это я уже видела.

Не представляю, как Самойлов воспитывает ребёнка, даже сейчас он просто взял и отвёз её к матери. Уверена, он не принимал участия в жизни этой девчонки, только деньгами снабжал, думая, что они заменят отцовскую любовь. Но ничто не может заменить родителей, уж я-то, выросшая без отца, прекрасно это знаю. Сейчас чувствую себя ещё хуже, ведь я не могу прийти домой, обнять маму, пожаловаться ей на суровую реальность. Но я могу потерпеть, лишь бы она поправилась и наконец вернулась домой.

Странно вообще, что так долго она в себя не приходит. В день аварии врачи сказали мне о её травмах, но уверили, что недели две, и она сможет вернуться домой, продолжить восстановление в родных стенах. Но в этой новой клинике, куда перевел ее Марат, мне ничего толком не рассказывают, кормят обещаниями и разрешают смотреть на маму только через стекло.

Так, надо отвлечься, иначе плакать начну. С этими мыслями я набираю Юлю, чувствуя стекающую влажную дорожку на щеке. Быстро вытираю её и, встав на ноги, приближаюсь к панорамному окну – единственному месту в этой крепости, которое даёт ощущение свободы.

– Алло, – запыхавшись, отвечает подруга.

– Привет, – говорю, прочистив горло.

– А что с голосом? – интересуется Юлька, успев заметить сиплость.

– Ничего, а ты что запыхавшаяся такая? – спрашиваю в ответ.

– Подушку била, – отвечает едва слышно.

– Что? Зачем? – прищуриваюсь непонимающе.

– Неважно, – опять от меня отмахивается. – Так что случилось? И не смей мне врать! – строгим тоном проговаривает она, и я смеюсь.

Юля всегда умела менять моё настроение. В отличие от меня, она оптимист по жизни и никогда не сдаётся. А вот я могу и раскиснуть иногда, хоть и считаю себя достаточно сильным человеком.

– Ты сидишь? – спрашиваю и сажусь в позу лотоса на пол лицом к окну, где внизу расстилается ковёр из мигающих огней.

– Н-е-е-т, – протягивает подруга.

– Тогда садись, иначе упадёшь, а я виноватой буду, – произношу, улыбаясь.

– Так, тебе удалось разбудить моё любопытство, – говорит она, и я слышу, как скрипят ножки стула по полу. – Выкладывай! – приказным тоном требует.

– У Самойлова есть дочь, – выдаю на одном дыхании, и по ту сторону динамика раздаётся грохот.

– Чёрт! – ругается Юлька. – Я телефон уронила. Ты сейчас серьёзно? У этого деспота ещё и потомки имеются? Кто же та бедная женщина, которая согласилась родить от него? О, это получается, он женат или в разводе, почему об этом в сети ничего нет?!

– Остановись, пожалуйста, ты мне мозги в кашу превратила, – посмеиваясь, торможу её.

– Они у тебя и так в кашу с тех пор, как ты в тот дом переехала, – издевается надо мной эта зараза. – И какая она? Нет, подожди, я сама… ммм… высокая, темноволосая, одета как дамы из кино – в приталенное платье телесного цвета, на шее жемчуг…

– Маленького роста, с розовыми волосами, в носу кольцо, ногти короткие и покрыты чёрным лаком, юбка в клеточку и рваные колготки, – перебиваю подругу я, прикусывая губу.

– Да ладно? – удивлённо проговаривает. – Врёшь, не верю, что у такого человека дочь оторва.