Опекун. Вне закона

Заведение, в котором мы сыграли свадьбу, построено специально для подобных мероприятий. Там было ресторанное помещение, а в соседнем зале место для росписи, и всё было украшено просто шикарно. Только когда под руку с Игорем я ступила на белую дорожку, ведущую к алтарю, поняла, какой дурой была, что обижалась. У мамы всегда был вкус, и он её не подвёл. Никаких тебе ярких цветов, а исключительно белые оттенки, собственно, как мне и хотелось. Почувствовала себя принцессой рядом с чудовищем. Ладно, очень красивым мужчиной, но с чудовищным характером.

Счастливее меня в тот день была только мама, и я больше ни секунды не жалела, что так быстро выскочила замуж. Марат не подвёл ни меня, ни маму. Отпустив всех своих демонов, он вышел из каменного кокона и показался мне с другой стороны. С хорошей, настоящей стороны. Нет, по сути, он остался тем же Самойловым, который построил свою алкогольную империю на костях, и тем, кто решает проблемы не совсем законно. Но дома он мой муж. Любящий и нежный, насколько ему позволяет его сущность.

Конечно, у нас возникают разногласия, когда мы не сходимся во мнениях, но он не переступает черту, считаясь с моим мнением. С трудом, правда, такому, как он, тяжело отступать и отодвигать свои принципы ради кого-то другого, но он работает над этим. Главное, мы научились разговаривать друг с другом, принимать решения вместе, а не указывать и приказывать.

Мама ушла от нас через месяц после того, как мы поженились. Впала в кому, а спустя три дня её сердечко перестало стучать. И как бы люди не были уверены, что если ты знаешь, что этот день настанет, ты к этому готов. Нет, это бред собачий. Нельзя быть к такому готовым, даже если сильно постараться. Ту боль, которую ты испытываешь в момент, когда тебе сообщают печальную новость, не сравнить ни с чем.

Даже трудно объяснять, что ты испытываешь в ту секунду. Мир рушится, в груди образовывается огромная дыра, сердце будто разрезают на мелкие кусочки, и склеить его уже нельзя. Неописуемая боль, которую ничем не унять. Ты не знаешь, куда деться, что делать, как жить. Всю твою жизнь у тебя был человек, самый близкий, самый родной, тот, кто любил тебя несмотря ни на что. Кто ждал тебя дома всегда, кого волновали твои дела, здоровье, успехи. Человек, который гордился тобой в независимости от того, победил ты или проиграл. Ты была частью этого человека в буквальном смысле. Ты жила благодаря ему.

Мама всегда будет – с детства ты так думаешь. Ну каково это – жить без неё? Это невозможно. И даже повзрослев, продолжаешь так думать. Родители вечны, они ведь наше всё. Но нет, они не вечны, и когда они лежат в деревянной коробке, бездушные, холодные, ты с ними говоришь, спрашиваешь, почему так, они не отвечают, на тебя больше не смотрят, даже глаза не открывают. Ты готова оставить всё так, пусть лежит, молчит, не смотрит на тебя, но лишь бы рядом. Чтобы ты могла на них смотреть, знать, что они всё равно есть, просто крепко спят. Но вот их накрывают крышкой, гвоздями забивают, будто издеваются, а ты кричишь, чтобы они этого не делали, но тебя оттаскивают к тёплой груди прижимают, пытаются успокоить. Но как? Как успокоиться, они не понимают твою боль, твою потерю.

– Каролина Павловна, – вырывает из тяжелых воспоминаний голос охранника. – Уже пора, – напоминает, указывая на часы.

В ответ я лишь киваю, не посмотрев на мужчину, всё равно не увижу его из-за пелены слёз на глазах. Вот, а только говорила, что перестала плакать, и опять. Само собой выходит, никуда не денешься.

– Иду, Миш, – всё же выдавливаю из себя.

Я просила, хотя больше подойдёт, настояла, чтобы мне вернули Мишу. Парень из-за меня пострадал, за что я искренне попросила у него прощения и вернула ему работу. Теперь он мой водитель и охранник в одном лице. Конечно, я была против этого, считая, что мне не нужны сопровождающие, но Марат сумел меня убедить.

– Ты теперь не просто моя протеже, а моя жена, и об этом знают все. В бизнесе всегда есть враги, конкуренты, которые только и ждут, как бы по тебе ударить, чтобы ты потерял хватку. А лучше всего ударить по близким, так что это не обсуждается, – сказал он мне тогда, я поняла его переживания и не стала сопротивляться, лишь потребовав Мишу.

Поправив цветочки в каменной вазе и проведя пальцами по улыбающемуся лицу мамы на фотографии, я встала, отряхнула колени и направилась к машине.

– Когда она будет? – спрашиваю Мишу, забираясь на заднее сиденье.

– Через час приземлится, – отвечает парень, и я вздыхаю.