Опекун

Дорога стала хуже, попадались участки, где скорость падала до ста тридцати, а панорамное, салонное зеркало недовольно дребезжало на зажимах. И здесь уже лежал снег. Однако шоссе было пустым и среднюю скорость в сто пятьдесят Сергею держать удавалось.

Последние пятьсот километров дались уже нелегко. Сергей несколько раз останавливался на заправках, пил кофе, где он был, или глотал купленные раньше энергетики.

Около пяти вечера он остановился на въезде в Мурманск. Поменял номера и набрал Аркадию.

— Привет, Аркаш, я в городе, как тебя найти?

Аркадий назвал адрес, Сергей вбил его в «Навигатор».

— Как Машка? К ней пускают?

— Пускают, а ты чего так поздно? Билетов не было?

— Я на тачке.

— На машине, что ли, приехал?

— Да.

— Ну, ты даешь, блин.

Еще через полчаса вольво остановился у кирпичной пятиэтажки. Сергей набрал номер.

— Аркаш, я внизу, спускайся, к Машке поедем.

Маша лежала на кровати на скелетном вытяжении. К локтевому сгибу шел шланг капельницы. Поломанных девиц в палате было четверо.

Увидев Сергея, виновато улыбнулась.

— Ну, приколистка, парашютистка, как ты? — спросил тот, садясь на стоявший у кровати стул. Аркадий остался стоять за спиной Сергея.

— Вот, упала, — пожала Маша плечами.

Сергей взял ее за руку, нагнулся, поцеловал ладошку.

— Ноги чувствуешь?

Маша отрицательно покачала головой.

— Писаешь сама?

— Нет, через трубочку.

— Ну, пока рано. Еще шок не прошел. Врач сказал, что перелом не тяжелый. Все должно восстановиться.

— Ты меня заберешь?

— Пока тебя трогать нельзя, вот поправишься, а потом… — Сергей оглянулся на Аркадия, тот кивнул. — Вот видишь, папа не возражает. Потом заберу.

— В Москву?

— Машунь, мы все решим. Все будет в лучшем виде, — Сергей снова поцеловал ее руку.

— Расскажи мне сказку.

Сергей снова оглянулся.

— Аркаш, ты не подождешь меня? Я полчасика с ней посижу?

Аркадий вздохнул, качнул головой, улыбнулся дочери, погладил ее по одеялу и молча вышел из палаты.

Сергей рассказывал самую веселую историю, какую смог придумать. Маша улыбалась, соседки по палате смеялись.

Пришла сестра, поменяла капельницу. Минут пять постояла, послушала. Еще через четверть часа зашел врач, этот вежливо попросил Сергея, сославшись на процедуры.

Когда Сергей с врачом вышли из палаты, одна из девочек спросила:

— А кто этот дядя? Он же не твой папа? Папа другой.

Машка мечтательно посмотрела на потолок, улыбнулась и ответила:

— Это мой любовник. Я с ним живу уже два года.

Девочки замерли с открытыми ртами.

Наконец, другая девочка спросила:

— А папа? Он знает?

— Конечно, — серьезно ответила Маша, — он же меня и продал.

Снова в палате повисла тишина. Потом все четыре девочки заговорили одновременно:

— Ты врешь.

— А за сколько продал?

— Любовник! Он тебе сказки рассказывает. Любовники другим занимаются.

— Охренеть! Продал! Так ты рабыня!

— А у тебя был секс? — спросила первая девочка.

— С крыши упала, вот у тебя головка и поехала, — высказала предположение другая.

Вошедший врач помешал дальнейшему обсуждению.

Сергей тер виски, сидя на кухне квартиры, которую снимал Аркадий. Тот после ужина разливал по чашкам крепкий чай, почти чифирь.

— Тебе бы поспать сейчас, все-таки две тыщи верст отмахал.

— Да, лягу. Вот только боюсь, как бы ты подушкой не придушил, — Сергей взял чашку, пригубил.

— Это мне бояться надо. Ты же меня убить обещал, — усмехнулся Аркадий, помолчал, потом спросил:

— Как думаешь, она ходить будет?

— Вроде должна, — Сергей пожал плечами. — Я же не специалист по спинальной травме. По идее, отек пройдет, все восстановиться должно. МРТ делали, повреждений спинного мозга не обнаружили. Сам перелом не опасный, осколков вроде нет, мозг не травмирован. Должно обойтись. Недели через две, если восстановление начнется, значит, проскочили.

— В Москву повезешь?

Сергей поднял голову, удивленно посмотрел на Аркадия.

— Если отпустишь. Да и не стоит сейчас загадывать.

Аркадий вздохнул.

— Отпущу, наверное. Она же пока тебя не получит, не успокоится. Чего ж мне врагом на всю жизнь становиться. Пусть сама себе шишки набивает, хоть и мала, конечно, совсем.

— Почему шишки? Я ее люблю.

— Сереж, она же не дочь тебе. Наиграешься и бросишь, или еще чего хуже с ней сделаешь.

— Аркаш, мне за нее умереть, что плюнуть. Неужели ты еще не понял?

— Если инвалидом останется, возьмешь?

— Конечно, возьму. Дурацкий вопрос.

— И будешь всю жизнь за ней горшки выносить?

— Лучше меня никто этого делать не сможет.

Аркадий пожал плечами,

— Ладно, пошли спать. Мне завтра рано, надо хоть на полдня на работу попасть.

Утром, после врачебного обхода и всяких процедур, одна из девочек, та, у которой была сломана только одна рука и которая была вполне ходячей, почти вбежала в палату со словами:

— Я все узнала, этот ее любовник просто ее дядя, и все. Брат ее матери. Всего делов-то. Я у тети Жени узнала.

— А кто такая тетя Женя? — спросила Маша, выглядывая из-за задранных к потолку ног.

— Это наша медсестра. Она все про всех знает, — объяснила другая со сломанной ногой. — Так правда, дядя? — спросила она.