Опер любит розы и одиночество

Сигнальное устройство, выданное мне на время командировки, бесцельно валялось на самом дне моей дамской сумочки. Я не могла достать его. Просигналить об опасности — тем более. На площади перед вокзалом стояла новенькая «Вольво». Неожиданно Лосев жестко кинул меня в салон машины. Не позвонить, не сообщить Алексееву, что у меня смена дислокации. Ужас! Опять вляпалась!

Я сидела сзади, Александр Васильевич впереди. «Еще несколько часов пути я не выдержу, беседуя о смысле жизни, лучше сделаю вид, что уснула», — подумала я и впала в легкое забытье.

Я крепко прижимала сумочку к груди, проклиная себя за то, что оказалась глупее преступника.

«На то он и преступник, чтобы дурачить честных людей. Ведь он круглые сутки думает, как бы ему одурачить кого-нибудь, — успокаивала я себя. — Не убьет же он меня по дороге. Зачем я ему понадобилась? Может, он догадался, что я сотрудник милиции?»

После некоторых раздумий я решила, что все мои сомнения — женская глупость, не более того. Александру Васильевичу нет резона убивать меня по дороге в Нижний Тагил.

Он скорее всего постарается извлечь из ситуации выгоду, оставив меня живой и невредимой.

За скорбными мыслями о собственной никчемности и недалекости я не заметила, как мы въехали в город.

Никогда не относила себя к категории путешественников. Особенно тех, что ахают и охают при виде незнакомого города. Соборы и церкви, здания и дворцы мало меня интересуют. Если что и может пробудить во мне любопытство, так это — люди.

Люди из другого города, из другой, незнакомой мне жизни. Вот они-то мне и интересны.

За окнами «Вольво» стояла непроглядная темень. Когда мы выехали на центральную улицу, яркие фонари засверкали по обе стороны дороги. Я принялась считать, сколько времени я потратила на поездку. Села в поезд четвертого февраля, в девять часов вечера, сейчас почти двенадцать часов ночи, пятое число. Больше суток в дороге!

— Приехали. Просыпайтесь, Галина Аркадьевна, — бодрый голос попутчика окончательно вывел меня из сонного состояния.

— Уже приехали? — зачем-то спросила я.

Мне не хотелось вылезать на мороз из уютной и теплой машины. Алексеев ждет нас на железнодорожном вокзале с группой захвата. А мы черт знает где! И куда подевалась моя группа сопровождения? Все спуталось, перепуталось, запуталось. Как обычно!

— Приехали. Номер вам заказан. Пойдемте, я вас провожу.

При этих словах у меня зацепился каблук, и я еле удержалась на ногах.

Сейчас он увидит, что я — командированная из питерского ГУВД. Администрация гостиницы заставит меня предъявить документы. А Александр Васильевич будет жадно вглядываться в паспортные данные. Фамилией моей заинтересуется, именем, пропиской, местом работы. Надо выкрутиться, но как?

Мой попутчик жаждал умереть в хлопотах о моей дальнейшей судьбе.

Мы вошли в вестибюль, сначала я, потом Лосев и два чернорубашечника. Я первой бросилась к администратору, слегка отпихнув Лосева. Кинула на стойку паспорт и раздраженно отвернулась. Иногда это помогает. Работники сферы обслуживания не любят раздраженных людей. Никогда не связываются с ними. Этим методом часто пользуются жулики и мошенники, они мне лично рассказывали на допросах, открывая секреты «профессии».

Метод сработал. Администратор молча записал мою фамилию, а вместо имени поставил инициалы. Дальше все не так страшно, место регистрации, фамилия, главное, чтобы имя не фигурировало. Я незаметно оттиснула Александра Васильевича от стойки. Он так и не успел разглядеть мой паспорт.

Самое страшное в провинциальных гостиницах — отсутствие горячей воды и грязь в номере. Но эта гостиница благоухала опрятностью, чистотой, даже стерильностью. Хоть это меня порадовало. Александр Васильевич обследовал комнату, включил телевизор, послушал, работает ли телефон. Потом посмотрел, есть ли в ванной комнате чистые полотенца и мыло.

Произведенный осмотр привел его в приятное расположение духа. Он замурлыкал какую-то легкомысленную песенку, и я внутренне напряглась. Уж не собирается ли он здесь обосноваться? Решил серьезно приударить? И на помощь позвать некого… Дежурной по этажу я что-то не приметила по пути.

— Я вас оставляю. — Александр Васильевич направился к выходу. — Пришлю к вам ребят, они принесут фрукты, напитки. Вы какой сок любите?

— Гранатовый. Можно грейпфрутовый. Что за ребята?

— Те самые, нужные люди. Они вас в обиду не дадут, сами знаете, времена непростые, мало ли что.

— Да уж, времена смутные, — согласилась я.

Смутные времена — это точно! Правда, в России бывали и худшие.

Я вспомнила слова канцлера Безбородко. Он управлял империей при государе-императоре Павле Первом. Канцлеру в течение часа доставили три депеши от императора, и все три указа противоречили один другому. Канцлер гневно воскликнул: «Бедная Россия! А впрочем, ее еще на шестьдесят лет станет!»

С той поры прошло гораздо больше лет. Россия стоит. И ее «станет», пожалуй, еще лет на шестьдесят.