Опер любит розы и одиночество

Почему-то всем живущим на этой земле присуще желание прокрутить пленку прошлых событий. Людям кажется: прокрутив пленку назад, они смогут вернуть утраченные иллюзии.

К сожалению, а может быть, и к счастью, так не бывает. Пленка прошлого крутится, не останавливаясь ни на мгновение, забирая наши мысли и чувства, желания и возможности, оставляя на удаляющемся берегу все наши надежды. Я часто крутила невидимую пленку событий в Тихвине и не могла понять, почему все так произошло. Куда подевалась моя интуиция? Опыт? Знания, полученные в университете и академии? Где любовь к людям и профессии? Почему все так случилось? Почему? Почему?

Но все эти «почему» будут позже. В невидимой кинокамере божьего промысла.

В настоящую минуту мы с Линчуком в грязнонеухоженном кабинете изгнанного мной молоденького оперативника составляли план действий. В любом случае надо было отчитаться по возвращении в Питер, и отчет требовался основательный.

— Миша, ты возьмешь на себя автобазу. Проверишь парк машин, заодно посмотришь личные автомобили работников, номера, цвет, техосмотр, царапины, потертости. Я понимаю, что время ушло, машина залатана и зачищена, но ты уж постарайся. Я займусь сыном директора и самим директором. Гаишники уже позвонили. Они нашли следователя. Он уже работает. Сейчас все прибудут в УВД. Черт, как плохо, что ГИБДД и УВД в разных зданиях, никакой мобильности. Миша, работаем без учета времени. Чем быстрее мы все сделаем, тем скорее вернемся домой. Согласен?

— Всегда согласен! — сказал Михаил.

Он весело засмеялся. Его смех меня почему-то не раздражает, наверное, сытый желудок не реагирует на внешние раздражители. Да и смех Михаила означает лишь одно — полную боевую готовность.

Работать по ночам — пожалуйста, в командировку — пожалуйста, без обеда — пожалуйста…

Всегда к вашим услугам, мадам!

Страшно вспомнить те проклятые три дня, проведенные в промороженном оперативном кабинете тихвинского УВД. Михаил направлял ко мне для допроса работников автобазы, и я дотошно расспрашивала их обо всех мелочах быта предприятия. Меня, естественно, интересовало лишь два вопроса: кто их них ремонтировал машину марки «Волга» и почему в маленьком городке плодятся упорные слухи о причастности сына директора автобазы к происшествию на трассе прошлым летом. Работники пожимали плечами. Ремонты автомобилей они делают ежедневно, это входит в их обязанности, а почему сына директора приплели к наезду на Гришу Сухинина, один господь бог знает.

— Характер у него такой, — отвечали в голос ремонтники.

Они словно сговорились. Как назло, директорского сына никак не могли разыскать в маленьком в общем-то городке. Местные оперативники, разумеется, за исключением обиженного мною, прочесывали квартал за кварталом, но обнаружить следы пребывания нужного человека им никак не удавалось. Пришлось мне отложить расспросы и допросы и взять инициативу в свои руки. Я вытащила из архивов оперативников все записи и документы и долго искала хоть какие-то ниточки.

Наконец я вычитала в одной старой бумажке, что у Игоря (так звали «нашего клиента») есть подружка по школе. В документе значился адрес подружки, ее имя и отчество.

— Никогда не выбрасывайте старый хлам, — произнесла я.

Сказала, вкладывая в сказанное дидактический смысл. Совсем как старая училка. Проблемы наставничества давали о себе знать.

Когда-то Игоря вместе с подружкой задержали за позднее пребывание на улице (при советской власти это считалось серьезным правонарушением для подростков), и рапорты о задержании остались в архиве уголовного розыска. Больше никаких документов я не обнаружила и очень огорчилась. Моя скрупулезность при отработке архивных документов приобрела всемирную известность.

— Собери группу для проверки адреса. Я тоже еду. Не доверяю вам, все испортите.

Я даже не обратила внимания на помрачневших оперативников. Да уж, было написано на их лицах крупными буквами, мы испортим, а ты — нет.

— Не надо бы вам с нами ехать, — сказал оперативник.

Я все время обращалась к нему. А его имени и отчества не удосужилась узнать. Вот он и не хочет, чтобы я ехала вместе с ним. Стесняется солидных женщин! Женоненавистник…

«Кстати, а как его зовут? — мысленно спохватилась я. — Неприлично все время его «тыкать». Он все-таки умудренный опытом сотрудник и в глубине души, наверное, на меня обижается. А и черт с ним! Если бы не их разгильдяйство, я бы сейчас в тепле, в Питере предавалась мечтам и фантазиям, а так мне приходится корячиться за них. И все равно я имя перепутаю, как отчество у деда».