Опер против маньяка

Поэтому, хоть и удавалось Маэстро безупречно скрываться и от корешей, и от ментов, тщательно просчитывать окружающих, ситуации, операции, он томился по разбойничьи «духовым» выходкам. Так представляют себе их театр исконные блатари, к которым и принадлежал бывший Челнок, какую б богемную тогу он на себя не натягивал. И все же Маэстро старался отрабатывать, оправдывать свою кличку. Спонтанное ограбление театров бригадами Трубы и Духа он спланировал со смаком. Ему было дорого приложить именно всамделишных артистов.

Обычная воровская рутина: тащи, что плохо лежит; дави тех, кто мешается, наступает на пятки, и тому подобное, — раздражала Маэстро. Так что, провернув операцию театральных деятелей, он получил свежий импульс для разгребания уголовной текучки.

Многообразная деятельность Маэстро в последнее время стала раздражать Нодара, а временами и ставить под удар. Маэстро, не очень заботясь о воровских понятиях, да и не ведая, что переходит кому-то из авторитетов дорогу, дважды вольно-невольно, а обул грузинского вора.

В первом случае кредитный специалист Маэстро по кличке Мадера нарвался на банк, крышу которого держали люди Нодара. Мадера, человечек со многими кавказскими корнями, изображал из себя финансиста, занимаясь, по наводке Маэстро, тем, что предлагал банкам на выгоднейших условиях кредит в сто миллионов долларов. Перед появлением в очередном банке Мадеры команда Маэстро обеспечивала ему всестороннюю поддержку по рекомендациям и всему тому, что создает безупречный имидж серьезнейшего бизнесмена. После столь мощной артподготовки Мадера, называясь по-разному, брал чек на двести тысяч долларов под оформительские расходы.

Наглость этой операции доходила до того, что когда после долгих проволочек банкир начинал волноваться, Мадера (он же Иванов, Петров, Сидоров) подавал заявление в РУОП: якобы подвергся рэкету и шантажу. После этого ходок соглашался вернуть двести тысяч банку, а на свидании с Мадерой банковского представителя хватали руоповцы по заявлению «потерпевшего». Впоследствии банки (объектами подбирались замазанные в криминале) не очень охотно искали верткого Мадеру. Но крыша Нодара навела о нем справки и выяснила, что тот кидает от Маэстро.

В другой раз влип в дела Маэстро сам шестерочный Нодара. Маэстро через цепочку липовых турфирм отнимал у публики деньги, а нодаровец, решив поджиться на посреднических услугах по круизам, влез в звено между двумя конторами Маэстро, вот-вот собирающимися сгинуть. С нодаровца немедленно сняли крупную сумму для дальнейшего сотрудничества. Так как пропавшие деньги горе-посредника были из оборотных средств Нодара, его люди провели розыск исчезнувших турфирм и снова выяснили, что крутил ими, как и кредитором Мадерой, Маэстро.

Об итогах и того, и другого расследований Маэстро донесла его контрразведка, и Шеф понял: Нодар собрал достаточно претензий, чтобы устроить разборку. Маэстро поначалу не очень переживал: если разбираться они будут на уровне московских авторитетов, его адвокат сумеет навести тень на плетень и отбиться. Ведь и в том и в другом случае люди Маэстро лишь делали свое воровское дело.

Опасно же стало, чуял Маэстро, когда ему донесли, что обозленный Нодар, не хочет правилки, так как в позиции кинутого ему быть некрасиво. Значит, прикидывал Маэстро, тот попробует ему как-то по-другому отомстить. В таком настроении Нодара Маэстро окончательно уверился, когда прослышал, что грузин считает себя загнанным в угол и по «павильону» Вахтанга. Но была все же одна верная отсрочка боевых действий Нодара.

Грузин вынужден был быть безынициативным, пока не разрешится их общее дело по переброске автопартии Грини Духа в Грузию. Ни Нодар, ни Маэстро не подозревали, что эта автопартия оказалась в Тбилиси под колпаком, и оба ждали ее отмывки, сбыта, чтобы разойтись в долях.

* * *

Маэстро сидел в махровом халате в одном из своих заныров — роскошно обставленной московской квартире. Только что закончив тренинг в спортзальчике, оборудованном в ближней комнате, и приняв душ, он не спеша вытирал мокрые длинные волосы.

Черты его когда-то круглого, теперь похудевшего и удлинившегося после пластической операции лица мужчины под пятьдесят обрели правильность. Былой нос уточкой стал прямым и едва ли не римским. Подтянутая кожа на висках распахнула набрякавшие из-за тяжелых век глаза, да и когда-то оплывшая фигура изменилась, но уже стараниями самого Маэстро. Он превратился в заядлого спортсмена, выгоняя из себя на утомительных тренировках былую стремность и суетливость.

Встреть его бывшие кореша после операции, они б его не признали, могла выдать только манера говорить. Витя Указов, он же Челнок, страдал словесным поносом, употребляя только феню, смешанную с матерщиной, взвизгивая своим тонким голосом при возбуждении. Маэстро и здесь переучивался — говорил теперь глухо, стараясь, когда требуется, употреблять правильную речь. Завершающей деталью его перевоплощения стали длинные волосы, спускающиеся едва ли не до плеч.