Опер, задержи меня

Вот теперь я и правда попала.

***

– Мы допрос проводим, товарищ майор.

– Трахая эту малолетку, вы допрос проводите?

– Да мы не трогали ее. Так…припугнуть.

– На хер вышли отсюда! Отстранены на неделю. Оба. Пугальщики, блядь.

Голос такой командный, что закрыться от него хочется. Он басит, как гром, и чертовски пугает меня.

Обхватываю колени руками. Бежать все равно некуда. На запястьях так и гремят наручники. Чувствую себя кроликом среди львов, которые сейчас будут им лакомится.

– Ключи и дело ее сюда, живо.

Майор забирает из рук оперов папку с моим делом, открывает ее, и быстро пробегается взглядом по бумагам.

Вздрагиваю, когда закрывается дверь допросной, и теперь я остаюсь наедине с этим взрослым мужиком. Сглатываю. Что-то мне еще страшнее стало.

Осторожно поглядываю на него. Черные начищенные ботинки, брюки, рубашка расстегнута с закатанными рукавами. Кителя сейчас нет. Высокий, плечи широченные, а под одеждой бугрятся мышцы.

Этот следователь точно сильнее тех оперов будет, да и звезд у него на погонах в разы больше. Начальник что-ли? Похоже, да.

Сглатываю. А он точно мент? Больше похож на какого-то бойца.

– Что ты жмешься там? Вставай.

Ой! Это мне. Бросает, и даже не смотрит в мою сторону.

– Мне и тут хорошо.

Вздрагиваю, когда майор бросает папку с документами на стол, и теперь уже сам подходит ко мне.

Он смотрит на меня свысока, точно на щенка беспризорного, а мне до чертиков страшно. Если такой ударит, я же уже не встану.

– Руки.

Я аж рот приоткрываю.

– Что?

– Руки давай сюда.

Пока я соображаю, мужчина наклоняется, быстро перехватывает мои запястья огромной рукой, и одним щелчком расстегивает наручники, забирая их себе. На то, что от его близости я сильнее в стену от страха вжимаюсь, кажется, вообще не реагирует.

От его прикосновения я аж замираю. Лапище это ведмежье, а не рука! Да и в целом, майор уж больно крупный какой-то, точно боец тренированный. Такой раздавить одним пальцем может, и не екнет у него ничего.

А еще от него пахнет чем-то. Сигаретами и кажется, цитрусом. Такой холодный и одновременно свежий запах. Приятный.

– Ай…блин!

Шиплю, растирая пальцами ранки. Кожа горит уже просто! И вижу, что покраснела. Сволочи.

– Села за стол.

Тон просто гробовой. Таким только с зеками говорить, ну он, наверное, привык. Брр…

Майор молча садиться за стол. Я тоже подлезаю, и усаживаюсь напротив него. Как-то мне не по себе, когда он рядом. Хочется свалить, да вот только дверь закрыта. Не сбежать от него. Проклятье.

– Ну и че, ты, типа, теперь меня допрашивать будешь?

– Не ты, а “вы”. Для тебя я Огнев Олег Игоревич, и повежливее, если не хочешь сидеть в обезьяннике до посинения.

Он смотрит на меня прямо, и говорит это очень строго.

Невольно руками себя обхватываю. У этого Огнева на лице ни одной эмоции. Вообще ничего. Я не пойму, он типа, сейчас зол, угрожает мне, или всегда просто такой?

Вообще не читается то, о чем он думает. Как камень.

Нервно перебираю пальцами свои длинные волосы. Как же свалить отсюда, как…

Замечаю, как этот мент достает из папки чистый лист бумаги и ручку. Смотрит на меня прямо, а я…на руки его пялюсь. Загорелые, грубые, крупные. Сетка вен тянется от локтевого сгиба до самых кистей, делая их такими страшными и завораживающими одновременно.

У майора короткая стрижка, на шее вена медленно пульсирует, а из расстегнутой верхней пуговицы рубашки выглядывают его темные волосы на груди.

Сглатываю. Что-то мне неспокойно с ним. Совсем неспокойно.

Рубашка от бурящихся мышц на Огневе сидит в упор. Там же не только руки и грудь, но и спина такая же натренированная, будто он по сотне подтягиваний делает в день. Ой, мамочки…

– Имя, фамилия.

Теряюсь тут же перед ним, хотя обычно я собрана, и легко ориентируюсь в любой ситуации, даже самой дерьмовой.

– Ээ…Мурка.

– Еще раз такой бред вякнешь, приложу башкой о стол. Настоящее имя. Живо.

Сглатываю. Что-то мне страшно. Похоже, я попала к серьезному менту. Начальнику. С таким шутки плохи. Он точно не пугает. Говорит серьезно, спокойно, предупреждает.

– Василиса Калинина.

– Лет тебе сколько?

Молчу. Если скажу, что совершеннолетняя, думаю, проблемы мои станут похуже.

– Вздумаешь врать, получишь по шапке.

После этого заявления желание врать этому менту о возрасте отпадает само собой. Такой если двинет, я уже не встану.

– Восемнадцать.

– Давно работаешь?

– В смысле?

– Как долго воруешь?

– Я не ворую! Тогда вообще, случайно вышло. Я просто…просто, не в ту сумку полезла, я думала, она моя!

– Не ври мне.

– Я не вру!

Вижу, как майор губы серьезно поджимает, и продолжает что-то быстро записывать в эти свои документы.

Становится жутко. Он же сейчас любой висяк на меня повесить сможет, если ему что-то не понравится!

– Родители есть?

– Нет.

– Опекуны?

Прикусываю губу. Сказать правду – еще чего!

– Нет.

Огнев молча достает сигареты, и закуривает, бесцеремонно выдыхая дым, попадающий прямо на меня.

Рот тут же наполняется слюной. Я тоже курить хочу, но у мента этого проклятого не стану просить. Еще чего.