Оперативное вмешательство

– Господь сейчас не с вами, – с громыхающими нотками в голосе веско произнес священник-ортодокс, подтверждая слова Артанского князя, – ибо никому не нравятся алчные беспринципные мерзавцы! Этот мир находится на пороге кошмарной скверны, и ведет его туда как раз Британская империя, которой кружит голову идея о мировом господстве. Помолимся же Господу о вразумлении тех, кто в своем ослеплении призраком несбыточного ведет свою страну и весь мир туда, где уже не может быть никакого спасения. Па́тер но́стер, кви эс ин цэ́лис, санктифице́тур но́мен ту́ум. Адве́ниат ре́гнум ту́ум. Фи́ат волю́нтас ту́а, си́кут ин цэ́ло эт ин те́рра. Па́нем но́струм квотидиа́нум да но́бис хо́дие, эт дими́тте но́бис дэ́бита но́стра, си́кут эт нос дими́ттимус дэбито́рибус но́стрис. Эт нэ нос инду́кас ин тэнтацио́нем, сэд ли́бера нос а ма́ло. Куониам ту́ум эст ре́гнум эт ви́ртус эт гло́рия ин секула. Амэн!

Священник, воздев вверх большой наперсный крест, произносил слова молитвы, и вместе с тем Белую гостиную Букингемского дворца затоплял нестерпимый свет – такой же, какой отбрасывал меч Артанского князя, но гораздо сильнее. Когда стих последний звук и сияние рассеялось, то над головами нежданных гостей королевской семьи, за исключением бывшего императора Николая, обнаружились бело-голубые призрачные нимбы – у кого посильнее, у кого послабее; и даже над головой принцессы Ольги теплилось призрачное сияние. Только у темноволосой незнакомки нимб был яростно-алого цвета, а Артанский князь в дополнение к нимбу обзавелся призрачным чешуйчатым доспехом и архангельскими крыльями.

Королевское семейство было потрясено; принцесса Виктория плакала, и только принц Георг, скептически кривя губы, пробормотал: „Подумаешь, ярмарочный фокус…“, из-за чего удостоился гневного взгляда своего отца.

– Вот именно поэтому, сын мой, я и боюсь умирать. Стоит тебе взойти на трон – и ты в своем ослеплении наворотишь такого, о чем мне сейчас даже страшно и помыслить… – сквозь зубы сказал британский король, и, уже обращаясь к Артанскому князю, значительно более спокойным голосом произнес: – Ладно, мистер Серегин, вы меня почти убедили. Дураков отказываться от второй молодости и от долгого-долгого царствования тут нет. Но поясните, что вы имели в виду, когда говорили о спасении моей дочери Тори. Я не вижу, чтобы ей в Британии угрожала какая-либо опасность.

И тут заговорила незнакомка, одетая в штатский брючный костюм.

– Разве же вы не видите, Ваше Величество, – мягким голосом сказала она, – что ваша дочь погибает, как птица со связанными крыльями, как рыба, выброшенная на берег? Она действительно не от сего мира – точнее, не от сего времени, – и жить ей следует там, где женщину считают полноценным человеком, а не только кухаркой, прачкой, утробой для рождения детей или, как в вашем случае, украшением гостиной.

– Это, дядя Берти, маг разума Анна Сергеевна Струмилина, – торопливо сказала Ольга, предвосхищая ненужные вопросы, – добрейшая женщина, получившая от Нашего Господа полномочия прощать всех слабых и сирых, заблудших по неразумию. Насколько господин Серегин, обнажая свой меч, бывает суров и беспощаден к врагам России, настолько она нежна и милосердна, как само земное воплощение девы Марии.

– Анна Сергеевна, – добавил Николай, – занимается тем, что излечивает людей от их комплексов и заблуждений, превращая их тем самым в цельную самодостаточную личность. Но не всегда это бывает так просто. Во время своих экспедиций внутрь человеческого сознания она иногда сталкивается с оседлавшими его враждебными сущностями. Но и тогда, даже не желая применять насилие и не умея от него защищаться, она яростно кидается на защиту своих пациентов, и только вмешательство господина Серегина и госпожи Кобры, которые, обнажив мечи, выкидывают порождение Сатаны во тьму внешнюю, спасает ее в таких случаях от гибели. Спросите у своей дочери, хочет ли она пойти с нами, под гарантии безопасности господина Серегина, подкрепленные моим словом и словом моей сестры Ольги, или желает продолжить влачить прежнюю жизнь. Я как видите, в аналогичной ситуации пошел и немало об этом не жалею.

– Но тебя, Ники, при этом свергли с трона, – хмыкнул британский король. – Неужели ты доволен тем, что тебе пришлось снять корону и обратиться в частное лицо?

– Лучше быть частным лицом, чем покойником, – вскинул Николай голову. – Мне показали конечный итог моего правления, и я сам отказался от того пути, на котором я должен был погубить себя, свою семью, да и всю страну. В отличие от меня, тебе, дядя Берти, предлагается царствовать еще очень долго, и тебе стоило бы этим гордиться, а не топорщить иголки подобно испуганному дикобразу.

– Ладно… – вздохнул король и посмотрел на свою дочь. – Тори, ты хочешь пойти с этими людьми или желаешь остаться с нами? В конце концов, ты моя любимая дочь, и я согласен на все, чтобы ты была счастлива.

– Но, Берти! – воскликнула королева Александра, – что ты говоришь? Неужели ты хочешь отдать нашу дочь этим страшным людям?