Оперативное вмешательство

– Нас жестоко не устраивает такое положение дел, когда люди, которые пашут, сеют, жнут, куют металл, добывают нефть, ткут ткани, и вообще своим трудом создают все сущее, что есть в Нашей богоспасаемой державе – бесправны и бессильны, и вынуждены влачить существование на грани обычного физического выживания. И в то же время Мы не хотим допустить разжигания революционной Смуты, низвержения Нашего Самодержавия и разрушения до основания всего и вся, потому что ни к чему, кроме слез, горя, крови и миллионов смертей наших подданных такой путь развития событий привести не способен. Те из вас, кто знает историю, должны помнить, как сто лет назад революция во Франции, совершенная под лозунгами свободы, равенства и братства, от разрушенной Бастилии, которую никто и не думал защищать, привела сначала к Робеспьеру с террором и гильотинами, а потом к и империи Наполеона Бонапарта, куда как более централизованной и свирепой, чем свергнутая королевская власть. Так стоило ли французам вообще городить этот забор, оплаченный неисчислимым количеством жизней их сограждан? Не лучше ли было королю Людовику, человеку незлому и не без талантов, пойти навстречу своим подданным, устранив одолевающие его державу неустройства, приведя ситуацию если не к всеобщему благосостоянию, что невозможно, то хотя бы убрав примеры самой вопиющей нищеты? И себя бы с женой спас, и сотни тысяч тех, кто пал в революционных событиях с обеих сторон баррикад. Нет, товарищи, Мы пойдем совсем другим путем. Старая военно-феодальная политическая система с опорой на дворянство обветшала и полуразвалилась, и через эти развалины, будто бурьян, пышно пророс дикий капитализм. Дворяне считаются опорой трона, но какая же из них опора, если из двух миллионов потомственных дворян мужского пола и взрослого возраста государству служат едва жалкие сто тысяч, а остальные прожигают по Ниццам и Баден-Баденам деньги, полученные в Дворянском банке под залог заброшенных имений? Наша любовь будет с теми, кто водит в атаку роты и полки, кто корпит в присутствиях и министерствах, заставляя вертеться ржавую государственную машину, а все остальные так называемые дворяне для Нас будут никто и ничто…

– Но ваш брат, Государь, думал совсем по-другому… – дурея от собственной храбрости, под дружное шиканье сказал один из сидящих за столами рабочих.

– О моем брате можно говорить либо хорошо, либо никак, – веско сказал император, – Поняв, что не в его силах одолеть навалившиеся на страну неустройства, он добровольно оставил трон мне и отдался под покровительство самовластного князя Великой Артании Серегина, чем избавил себя от участи британского короля Карла и французского короля Людовика. И на этом о нем все. О том, чего он хотел или не хотел, к чему стремился и чего боялся, говорить в дальнейшем бессмысленно. Сменилось не только царствование, сменился цвет времени. Теперь оно у нас красное, как священное боевое знамя артанского воинства. Теперь в Нашем государстве не должно быть не только эллина и иудея, но и барина и мужика, а только, как говаривал мой прадед Николай Павлович, только верноподданные и скверноподанные – и в этом Мы рассчитываем на вашу поддержку…

– Но зачем Тебе мы, государь? – выкрикнул еще один голос. – Ведь Ты же царь, повели – и все будет!

Император зашелся смехом.