Оперативное вторжение

Сейчас основную часть вокзала контролировали двадцать боевиков, остальные, разбившись на несколько подгрупп, проверяли многочисленные служебные помещения, включая медицинскую комнату и комнату матери и ребенка. Что касается VIP-зала, то там, кроме одаренных малолетних персон, направляющихся вместе с родителями на какой-то музыкальный конкурс, никого не было.

Практика показывала, что силы ГУВД, внутренних войск и ФСБ оцепят здание и всех, кто находится поблизости, не раньше чем через час. И боевики дли Кемаля работали спокойно, без суеты, однако и не без стандартной подстраховки. Несколько пар снайперов, выбрав выгодные позиции, контролировали фактически все подступы к захваченному объекту.

13

Не опуская подножки, из тамбура на заснеженную платформу спрыгнул солдат в камуфлированном бушлате. Он едва не упал, скользя одной ногой, а другую высоко вскидывая. И невольно, с трудом удерживая равновесие, сделал шаг в сторону от вагона. Он бросил чуть смущенный взгляд на своего командира, стоящего в тамбуре. Его взгляд поменялся, когда солдат увидел в окне купе полковника военной разведки: тот покачал головой — мол, поосторожнее надо. И жестом показал, чтобы солдат возвращался в вагон.

«А тебе какого черта надо? Не ты тут начальник». Может, старший офицер и не наблюдательный, но, как говорится, в кон попал, глянул в окно в тот момент, когда рядовой Лучкин Александр выделывал на снегу кульбиты, взбрыкивал ногами.

Этого полковника, чью фамилию Лучкин не запомнил, он первым встретил пару часов назад. Он постучал в дверь тамбура и представился... Да точно, Артемов. Полковник Артемов. Сейчас он, нагнувшись над столиком, торопливо собирал в портфель какие-то бумаги.

— Не отходи далеко от вагона, — раздался справа голос старшего лейтенанта.

— Я знаю, — уверенно произнес Александр, на сей раз не удостоив командира ни взглядом, ни кивком.

Лучкин был родом из Новограда, остальные семь конвойных, сопровождавших осужденных в этом вагоне, в просторечье называемом «Столыпиным», оказались в этом городе впервые. Исключая старшего лейтенанта Родкевича. Родкевич не раз бывал здесь, часто транзитом и всегда в одном качестве — начальника этапа.

Сейчас рядовой Лучкин выполнял несвойственные конвойному функции: шел на разведку. Ведь даже опрос местных железнодорожников являлся частью разведдеятельности, уверенно думал он. А кроме него, с этим заданием не справится никто. Он полтора года отбарабанил на этой «железке»: сначала на автокаре в почтово-багажном парке, потом на техстанции. Но снова вернулся в «багажку». Он знал многих железнодорожников, да и его не забыли. Этот вагон с этапированными, прибывший в Новоград в шесть утра, хотели затолкать аж к локомотивному хозяйству. Лучкин отпросился у командира на десять минут, чего хватило для того, чтобы спецвагон лучшим в депо локомотивом поставили рядом с «парадным» первым перроном. Даже литр не пришлось выставлять; наоборот, железнодорожники сами едва не всучили земляку пузырь самогонки. А какая тут самогонка, Лучкин знал не понаслышке: градусов под семьдесят. Ну, может, под пятьдесят, горит, главное, и внутренности обжигает.

Когда Лучкин услышал от начальника, что террористы захватили вокзал, улыбнулся: гонит старлей. В голове не укладывалось, как это, считай, родной вокзал могут захватить террористы. Глупость какая-то. Тут что, Москва, что ли?.. И до сей поры не верил.

С того места, где стоял Лучкин, первый перрон не просматривался — его загородил еле ползущий товарняк. А на перроне рядовой мог обнаружить суету или еще что-то, что указывало бы на панику.

Его взгляд медленно прошелся по зеркальным окнам первого уровня центрального здания вокзала... И только сейчас он сообразил повернуться. Сердце в груди екнуло, когда Лучкин увидел толпы людей, бегущих по пешеходному мосту, который протянулся над путями прибытия и отправления дальних поездов. И вряд ли люди опаздывали, они бежали пригнувшись, в два потока, навстречу друг другу. Кто-то падал, вставал; вот полетела вниз чья-то сумка...

Лучкин стоял спиной к центральному зданию вокзала. Одетый в военную форму. С автоматом. Его затылок уже был на прицеле чеченского снайпера, занявшего позицию в паре метров от окна. Створка открывалась вверх, линией огня снайперу служила буфетная стойка. Он был вооружен австрийской винтовкой «AUG», оснащенной полупрозрачным пластиковым магазином на 42 патрона, стандартной оптикой и тяжелым стволом[10]. По сути, это была штурмовая винтовка, но с тяжелым стволом, и на сравнительно небольших расстояниях она вполне заменяла снайперскую. Стрелку незачем было выбирать режим огня — он автоматически определялся силой нажатия на спусковой крючок: неполное нажатие — прозвучит одиночный выстрел до упора — очередь.

Когда снайпер нажал на спусковой крючок, рукоятка перезаряжания, находящаяся слева, осталась неподвижной. Но пуля натовского калибра 5,56 миллиметра рванула из ствола к своей цели. Она вошла в основание шеи, и рядовой Лучкин замертво рухнул на перрон.