Оперативное вторжение

Вагон, который дергали то туда, то сюда, Артемов назвал «блуждающим штабом» — термин, который известен разведчикам. Такой штаб организуется на время проведения операции, проходящей, к примеру, в городских условиях. Тогда он постоянно перемещается из одного кафе в другое, но старшие оперативные работники всегда знают, где его можно найти в данный момент. Сейчас «старшие работники» примерно знали, где находится «начштаба» Артемов, но не догадывались, что у него на уме.

Родкевич шел по проходу и одну за другой открывал камеры. «На выход», — приглушенно звучал его голос. А перед глазами — убитый боец, его кровь, пропитавшая снег и «через час ставшая просто землей».

— На выход.

В ответ — недоуменный взгляд осужденного. В ответ — тишина. И боец также молча выходит и встает напротив своей камеры.

Данилов Юрий Михайлович — позывной «Мастер», командир отделения, сержант.

Бряцание ключей, скрип двери, приглушенный голос:

— На выход. — А перед глазами навалы снега вдоль полотна, и уже не видно окоченевшего тела конвоира. Оно осталось далеко позади.

Недоуменный взгляд. Тишина. Мамонтов Алексей Петрович — позывной «Слон», снайпер-разведчик, рядовой.

— На выход... — Перед глазами мразь, убившая бойца, который просто жил и не задавал себе вопросов о том, что смерть может затаиться за тем углом, за этим... Перед глазами ублюдок, который смотрел на его мальчишеский затылок и равнодушно придавил спусковой крючок.

Царенко Виталий Николаевич — позывной «Гадкий Утенок», пулеметчик, рядовой.

— На выход...

Перед глазами лейтенанта чьи-то смутные лица, безликая, безымянная, абстрактная толпа заложников, существующая лишь в голове, в сознании.

— Подушкин, на выход.

Подушкин Василий Григорьевич — позывной «Цоколь», сапер, рядовой.

— Баранов, на выход.

Игорь Викторович — позывной «Сорок Первый», стрелок, рядовой.

Тропкин Евгений Алексеевич — позывной «Гений», разведчик, рядовой.

Лопатин Павел Александрович — позывной «Лилипут», разведчик, рядовой.

Ильин Николай Сергеевич — позывной «Чила», разведчик, матрос.

Последний. Самый старший. Остальным по двадцать лет.

Артемов, глядя на шеренгу бойцов, отказывался верить, что перед ним — группа спецназа. Пацаны, которых отловили на дискотеке, переодели в форму и сунули в сапоги. Появилось необоримое желание загнать этот спецназ обратно в камеры... и пренебречь не то что их охраной, а даже двери не закрыть.

«Какой, на хрен, дисбат!» — гонял желваки Артемов, глядя на розоволиких пацанов, словно шагнувших из комиксов. Это они что-то там зачищали и «маленько постреляли в чеченских омоновцев»?! И прятал взгляд от Родкевича: «Это их, что ли, мы собрались вооружить?!» И сам Артемов в это время походил не на полковника военной разведки, а на злого попугая из «Аладдина», который возмущался кандидатурой немытого бродяги — единственного, кто мог принести из пещеры волшебную лампу: «Это он, что ли, алмаз неграненый? Это его, что ли, мы ищем?»

Сначала надо было посмотреть на каждого. Артемов, беседуя с Ильиным, неосознанно прикинул, как он выглядит в гражданской одежде. Мысленно одел его в джинсы, майку, ветровку. И он потянул на все двадцать шесть. А все оттого, что Артемову не верилось в его криминальное прошлое. Сидит перед ним пусть незаурядный, но все же солдат и рассказывает не свою историю, а списанную, позаимствованную у кого-то. Выкраденную, одним словом. Сидел. Рассказывал. Сейчас стоит. В конце шеренги.

«Ну и кто тут командир? — спросил себя Артемов. — Кто тут сержант Данилов?» Озвучил, про себя аранжировав: «Коммунисты, два шага вперед!» Кто-то поднял руку, как школьник... и остался на месте. Все ясно. Один «коммунист» неграненый с ушами-мантами найден. Точнее, определен.

Прежде чем назвать себя, Михаил Васильевич едва подавил в себе желание занизить свое звание хотя бы до прапорщика. Он понимал, что в данный момент подвержен порыву, рожденному от переживаний и эмоций, но ничего поделать с собой не мог. Вот сейчас он представится. Но пока незаметно для себя выплывает из своей экспансии, его определения и взгляды поменяются. Постепенно. «Держатся скромно, без всякой наглости, потому что хвастаться нечем, а наглеть некому». Это про спецназовцев.

— Я полковник военной разведки Артемов Михаил Васильевич. — В голове пронеслось последнее, что осталось от прежнего настроя: «Как и вы, я здесь по недоразумению». Из ранга возмущенного «папика» он вышел. — В связи с чрезвычайной ситуацией я и начальник караула старший лейтенант Родкевич приняли решение усилить караульную службу в районе повышенного внимания террористов. Ломимо этого, вам ставится задача: путем разведывательных мероприятий...

Никаких улыбок — ни самодовольных, ни высокомерных и прочих — Артемов на лицах спецназовцев не обнаружил. Все как один были сосредоточены. Сейчас полковник больше походил на начальника заставы, отдающего последние распоряжения наряду. Казалось, вот-вот с его языка сорвется: «На охрану Государственной границы Российской Федерации заступить». И группа спецов, развернувшись, пройдет мимо него по темному проходу...