Оперативный простор

Кто-то, конечно, скажет, что тогда и вода была мокрее и деревья зеленее, но стоило мне только откусить кусочек свежайшего эклера, купленного в привокзальном буфете, как я сразу понял – вот он, вкус тех лет, ещё не испорченный химией и удешевлением технологии.

Уже только от одного вида и запаха, рот машинально наполнялся слюной.

Первое пирожное исчезло практически сразу, второе я уже смаковал, точно так же, как наслаждался каждым глотком бодрящего кофе.

Я даже зажмурился от удовольствия.

– Жора, ты такой смешной, – прыснула сестра. – Никогда бы не подумала, что ты такой сладкоежка.

– Ты ещё многого обо мне не знаешь, – подмигнул я.

– Надеюсь, ты имеешь в виду только хорошее.

Я вздохнул. Вряд ли смогу когда-нибудь открыться перед Катей, сказать, что я – не тот, за кого она меня принимает. Что её брата больше нет, а физическую оболочку занимает совершенно другой человек.

Возможно, если бы не моя душа, которая вселилась непостижимым образом в тело Георгия Быстрова, её брат скончался бы, не приходя в сознание. Но это всё равно слабое утешение.

Оставим между нами всё как есть, тем более я уже начал полностью воспринимать Катю как собственную сестру, которой у меня никогда не было. Не хочу причинять ей боль. Быть может, это нечестно с моей стороны, но раз уж я оказался в теле её брата, сделаю всё, чтобы сестра оказалась счастлива.

Я бросил взгляд на часы – по идее, уже должны подавать поезд. И тотчас же ударил колокол и послышался громкий голос перронного кондуктора.

– Нам пора, – сказал я.

– Жора, я так рада, что ты со мной, – произнесла Катя. – С тобой я снова могу почувствовать себя слабой женщиной.

– Ты – моя сестра: этим всё сказано. Допивай кофе и пошли, сестрёнка.

Началась обычная вокзальная суета. Перрон быстро заполнялся народом, вытекавшим из вокзала подобно воде, прорвавшей запруду. Люди спешили, толкались, то и дело образовывались заторы.

Я придержал Катю за руку.

– Подожди немного, а то затопчут.

– А вдруг не успеем? – взволнованно спросила она, а я невольно вспомнил бабушку, благодаря которой мы всегда приезжали на вокзалы часа за три до отправления, а потом долго и скучно ждали объявления посадки. Она, как и Катя, страшно боялась опоздать на поезд, а когда состав подавали к перрону, устремлялась к вагонам в первых рядах.

Раньше я думал, что всему причиной внутренние бабушкины страхи, а сейчас стало ясно – это во многом особенность трудной жизни её поколения. Хуже всего, что я тоже начинал поддаваться этой заразе, внутри уже появился тот характерный зуд, заставляющий совершать непродуманные действия.

И всё-таки я выждал, пока толпа рассосётся, и лишь тогда вышел на перрон. С порывом ветра рРезко пахнуло порывами ветра, паровозным дымом вперемежку с паровозным дымом и копотью.

Всегда любил поеза, их мерный, рестук колёс, мелькающие за о станции, разговоры с попутчиками под чаёк, особую атмосферу предвкушения – когда ты понимаешь, что поезд перенесёт тебя в совершенно другое место, иной город.

Уже от одного взгляда на пыхтящий, весь в клубах дыма паровоз и вытянутые в струнку вагоны я вдруг зарядился какой-то энергией. Она звала меня вперёд, к новому и совершенно незнакомому.

Перронный кондуктор проверил наши билетики, махнул рукой:

– Вам туда.

– Спасибо!

Мы пошагали к единственному в составе жёлтому вагону, у входа в который скучал, переминаясь с ноги на ногу, усатый проводник.

– Ваше купе третье по счёту, бельё уже застелено, – произнёс он, взглянув на поданные мной билеты. – Приятной поездки.

– Благодарю вас!

В купе оказалось неожиданно холодно. Катя присела на нижнюю полку и подула на озябшие руки. Я снял с себя пиджак и накинул на её тонкие плечи.

– Ничего, скоро согреемся.

– Ты бы знал, в каких условиях я ехала сюда, – тихо улыбнулась Катя. – Билеты были только в общий вагон, всю дорогу пришлось сидеть: шум, гам, я, наверное, пропахла табаком и махоркой, как ломовой извозчик. Несколько раз в вагоне случались драки, я жутко боялась, что ко мне начнут приставать…

– Теперь тебе нечего бояться. Ты, наверное, сильно устала… Когда тронемся, я выйду – ты переоденешься и ляжешь спать. Возьми моё одеяло, под двумя спать теплее.

– У меня теперь другие страхи. Я до смерти боюсь, что мы не сможем помочь Саше.

– Катя, я сделаю всё, что в моих силах.

– Спасибо тебе, брат!

Когда поезд тронулся, я, как и говорил, вышел из купе, чтобы не стеснять Катю – пусть переоденется перед сном и приведёт себя в порядок. Хорошо, что мы ехали вдвоём, и попутчиков у нас не было.

Промелькнул и остался позади вокзал, а за ним и весь город. За окнами поплыла череда сменяющих друг друга телеграфных столбов. Поезд медленно набирал ход.

В старых фильмах и книгах часто рассказывалось о том, как поезда застревали где-то на полпути из-за того, что заканчивался уголь или дрова, и пассажиры выходили пилить и рубить деревья. Надеюсь, до этого не дойдёт, и мы без всяких проволочек доберёмся до места назначения.