Оператор моего настроения (СИ)

— Дядя, ты явно что-то попутал.

Хрипящий от клокочущей ярости рык от дверей заставил Рокотова обернуться, а меня болезненно вскрикнуть — выпустить мою руку Боря явно забыл или всерьез не собирался этого делать. Вот только для него это послужило поводом для смешка, а для Макса спусковым крючком. Не медля ни секунды, он в два шага пролетел расстояние от дверей до Рокотова и с ужасающей силой впечатал свой побелевший от напряжения кулак ему в лицо. Алинка испуганно завизжала и спряталась за стойкой, посетители поспешно шарахнулись в разные стороны, стараясь как можно скорее оказаться подальше от эпицентра развязавшейся драки, а я только и смогла, что стоять с открытым ртом, не в силах остановить это побоище и в то же время поражаясь ярости, с которой Макс наносил удар за ударом, оттесняя от меня Рокотова и не давая приблизиться.

— Тебе, сука, русским по белому сказали отпустить! — рычал Максим, уворачиваясь от ударов и тут же нанося по два, а то и по три в ответ.

Жестоких, безумных по силе и каждый раз попадающих точно в цель. Он бил без жалости, раз за разом вкладывая в удар всю свою злость, не замечая мелькающих кулаков Рокотова и игнорируя их, словно сошедший с ума и обезумевший от вида и запаха крови бойцовский пес. Скинув пальто на пол, Макс расстегнул пиджак, подтянул выше рукава и усмехнулся:

— Ну как, дядя? Все еще хочешь поговорить? Пошли выйдем и поговорим.

— Я тебя по судам затаскаю, щенок! — сплюнув под ноги, Рокотов обвел взглядом посетителей и рассмеялся. — У меня есть свидетели, мажорчик, не отвертишься.

— Да? А без свидетелей, один на один, ссышься, дядя? Или ты смелый только с теми, кто не сможет ответить? — Максим провел тыльной стороной ладони по разбитой губе, посмотрел на оставшийся на ней след крови и расплылся в хищной улыбке. — Зря ты сюда сунулся, Боречка. А за то, что сделал Еле больно, — хрустнул костяшками, стискивая кулаки, — пизда тебе, — прорычал и с ревом рванул вперед.

И черт знает, чем бы закончилась эта драка, если бы не приехали два наряда полиции, вызванной Алиной. Влетев в зал, полицейские без разбирательств заломали руки и Рокотову, и Максу, уронили обоих лицом на пол, а у меня только в этот момент прорезался голос и я заорала, как резаная:

— Вы что творите!? Отпустите Максима!

— Гражданочка, разберемся, — огрызнулся один из сотрудников, но меня несло по полной.

Я отпихнула двоих мужчин, вжимающих в пол и заламывающих руки за спину рычащему зверем Максиму, и проорала в ответ на попытку меня оттащить:

— Только троньте, я беременная!

Не знаю, подействовал ли мой крик или все же полицейские решили, что действительно не стоит лишний раз трогать девушку в положении, но ни один из них не тронул меня. А я помогла подняться Максу, усадила его на диванчик и разревелась, увидев опухшие и разбитые губы.

— Алина, принеси аптечку! — рявкнула застывшей каменным изваянием девушке и зашептала Максиму, оттирая кровь и дуя на сбитые костяшки, — Дурной. Он же мог снова избить тебя…

— Ага, сейчас. Раньше обломается, — поморщившись от прикосновения стерильной салфетки к губам, Макс бросил злой взгляд в сторону Рокотова. — Ещё раз объявится, прибью нахер.

— И тебя посадят, глупый.

— Зато тебя больше не тронет.

— И папа у нас будет уголовник? — спросила я, смахивая слезы, и замотала головой. — Нет уж. Пиарщик нас более чем устраивает.

— Э-э-э! Че это за наезды? — улыбнулся Макс. — Нормальная у меня профессия.

— Вот и не стоит из-за одного идиота ее менять.

— Гражданочка, вы бы с оказанием помощи повременили…

— Вас спросить забыла! — огрызнулась я и показала на дрожащую Алину. — Вот, вам девушка сейчас покажет записи с камер наблюдения и сделает копии. Алиночка, проводи, пожалуйста, ребят.

— Да-да-да, Елизавета Павловна, — закивала она, дернулась в сторону стойки, а потом ойкнула, резко развернулась и пошла по коридору к закутку, в котором стояло оборудование для камер.

— Я его все равно засужу, — рассмеялся Рокотов, лежа на полу с видом победителя.

— Давай, попробуй, Боря, — оскалилась я в ответ. — Смотри, как бы тебя не засудили. Или ты забыл, что Ярослав и дядя Сева адвокаты?

— Да!? Видимо, ты не в курсе, что родственникам запрещено представлять в суде интересы своей родни? Брат и дядя — очень умный ход, Лизочка, но они тебе не помогут.

— А ты рискни подать заявление и узнаешь кто мне поможет, Боречка, — выплюнув его имя, словно это самое грязное ругательство, я переключилась на Максима и потянула его за руку, вспомнив, как Ярик говорил, что в случае любых драк жизненно необходимо первой снять побои. — Извините, но ему нужно срочно в больницу, — предупреждая вопрос полицейского выпалила я. — Я врач…

— Ветеринар, — едко вставил свои пять копеек Рокотов.

— Максим, оставь свой паспорт, чтобы у полиции не было вопросов, — проигнорировав усмешку Бориса, протянула документы — свои и Макса, — самому молоденькому и припечатала, — Мы приедем в отделение сразу же после осмотра. По какому адресу оно находится?

— Ленинградская сорок, корпус два, — неуверенно протянул парень, явно не зная отпускать нас или нет.