Операция «Антитеррор»

До дома Марины Николаевны Сабировой было всего три квартала. Сориентировался я быстро. И через пять минут уже звонил ей в дверь. Не открывали долго. Я уже хотел второй раз позвонить, когда за дверью послышался шорох и тихий голос спросил:

– Кто?

– Мне нужна Мария Николаевна Сабирова. – Я умышленно исказил имя.

Щелкнул замок. Всего один и чрезвычайно простой – под отвертку. Дверь открылась.

– Не Мария, а Марина Николаевна, – поправила она меня очень тихо, так, что я едва расслышал. – Что вы хотели?

Маленькое, невзрачное существо в каком-то ободранном кошками халате. И с первого взгляда мне стало странно, как это существо могло вырубить одним ударом такого высококлассного рукопашного бойца, как Леня Проханов. Захотелось не поверить. Да и трудно поверить, что именно она смотрела недавно на меня с фоторобота. Нет в лице той жесткости, силы, уверенности в себе, что я сразу отметил. Не зря я не верю фотороботам.

Я протянул удостоверение.

Она даже не посмотрела в него.

– Я же была сегодня в милиции. И все уже рассказала. Что-то не так? – В ее вопросе была откровенная усталость больного человека.

– Так то – милиция, а я частный сыщик. Меня наняла жена погибшего водителя, чтобы выяснить обстоятельства происшествия, – попытался я объяснить разницу в статусе различных по своей сути структур.

– Ну проходите... – А ведь Марина Николаевна в самом деле не умеет отказывать в маленьких просьбах. Как и предупреждала меня другая Марина Николаевна, которая часто, похоже, этой чертой характера первой пользуется. С такими людьми работать легко и приятно, но их всегда бывает жалко.

Однако запустила она меня в квартиру явно неохотно.

– Только извините, у меня не прибрано. Я очень плохо себя чувствую и не могу наклоняться.

В комнате были плотно задвинуты шторы и стоял полумрак. В полумраке легче скрыть действительное выражение лица и ей самой, и мне, поэтому оба мы, надо думать, остались довольны.

Я разулся в тесном коридорчике, но раздеваться не стал, прошел прямо в куртке и сразу же отметил место, где следует установить «жучок». Кресло сбоку от тумбочки, на которой стоит телефон. В это кресло я и сел.

– Я буквально на две минуты. Вы мне только вкратце расскажите, что и как там случилось, и я пойду...

Она начала рассказывать. Примерно то же самое, что было записано в протоколе у Лоскуткова. Один «жучок» я уже успел установить под кресло, теперь смотрел, куда бы пристроить второй.

В это время мне на колени запрыгнул здоровенный черный и лохматый кот. Чем-то он напомнил мне Пушка, кота с одного со мной этажа, только тот был совсем белый.

– Как здорово! – Марина Николаевна оживилась. – Он никогда ни к кому чужому не подходит. Не любит чужих. А к вам сразу пошел...

Я кота погладил.

– Сколько ему лет?

– Старик. Скоро десять будет. Я его из Душанбе сюда привезла. Так он сначала все беспокоился, места себе не находил. Видимо, перемена климата сказалась. Только через полгода немного привык.

– Вы из Душанбе сразу к нам? Или еще где-то пробовали устроиться?

– Сразу сюда. Я же здесь в институте культуры когда-то училась. Вот и решила перебраться.

– А там что не жилось?

– Хоть у меня фамилия и азиатская, а сама я русская. Там русским сейчас тяжело...

Вздох у нее получился непритворный. Я умею отличать вздохи, предназначенные специально для меня, от вздохов, вырвавшихся нечаянно.

– Я бывал в Душанбе. И город немного знаю. Вы в каком районе жили?

– В самом центре. Улицу Бехзод знаете?

– Это где киностудия? – показал и я знание города.

– Киностудия в другом конце, почти около гор. А я жила внизу. Позади оперного театра сквер, а сразу за сквером эта улица и начинается. Как луч от театра идет... Там старый полукруглый дом. Полнометражный. И на первом этаже ателье, крыльцо с колоннами.

– Что-то такое помню... – Недалеко от этого места квартировался официально числящийся скромной инфекционной лабораторией гарнизонного госпиталя разведпункт округа.

– Вот прямо над ателье я и жила. На третьем этаже. Окна на сквер выходили.

– Ладно. Мы отвлеклись...

– Да...

Марина Николаевна продолжала рассказывать. Но ничего нового я, к сожалению, не узнал. Задал пару попутных вопросов и поблагодарил ее.

– Извините уж, что побеспокоил...

Я вышел в коридор с тяжеленным котом на руках, наклонился, чтобы отпустить его побегать по полу, на прощание погладил и приклеил второй «жучок» под обувную полку. Активизируются они от звуков человеческого голоса. Так что аккумуляторы могут работать до пяти суток, если в квартире не болтают беспрестанно. За это время можно будет многое услышать. По крайней мере, определить намерения хозяйки.

Если только это будет интересно...