Операция «Арлекин»

— Предатель никогда не выглядит как предатель, иначе бы предателей не было. Обычно — предатель тот про которого в жизни не подумаешь. И мотивы — обычно такие про какие не подумаешь. Понял?

— Что надо делать, товарищ полковник.

— То же что и раньше. И не искать оправданий.

…

— Пропустишь Аслана, когда генерала на месте не будет. Проведем спецтехмероприятие. Иди.

…

— Что говорили про спецтехмероприятие?

— Послушаем твоего шефа — Аслан лихо управлял машиной — хотя вряд ли что это даст. Он не такой дурак, чтобы…

— Когда?

— Как оборудование придет.

Они остановились на том же месте.

— Иди. Лицо попроще сделай.

…

Оказавшись за рулем Волги, Николай задумывался. Все вписывалось за исключением одного. Утреннего разговора в машине.

В виновность генерала в предательстве он верить не хотел.

…

Когда ехали обратно — от генерала пахло спиртным…

Дрезден. ГДР. 20 февраля 1989 года

С утра — Злата Иосифовна собралась уезжать, и Николай вынужден был заниматься отправлением ее и набранного ей контейнера вещей…

А это не так просто. Они думали, что так контейнером и можно отправить. Оказалось — нельзя. Пришлось перегружать весь контейнер в багажный вагон, для чего припахали целое отделение солдат. Все это было под строгим надзором и покрикиванием Златы Иосифовны.

И если ночью Николай думал даже о том чтобы подать рапорт и — к чертовой матери, то сейчас — решил: да. Этот клубок надо размотать до конца, что-то неладное здесь.

Тут он стал свидетелем еще одной сцены у машины — их Волга стояла на грузовом дворе, и он видел, как Ирина Альбертовна передала своей матери какой-то газетный сверток. Судя по форме и размерам, там были деньги и немалые.

Интересные дела…

Николай пошел окончательно улаживать дела с документами на погруженный товар, обе женщины считали это ниже своего достоинства, да и не знали что да как если честно. В коридоре, где толкались и суетились офицеры и прапорщики — он увидел Аслана. И даже не удивился

Аслан кивнул — пойдем…

…

— Вот этот установишь дома. И этот. Сам посмотри, где.

…

— Вот этот в кабинете. Ты туда доступ имеешь, посмотри. Лучше — за батареей.

Николай смотрел на странные устройства, размером примерно с половину спичечного коробка.

— Как ставить?

— Любой клей. Только смотри, не просвисти. Японские, если пропадут жуки — нам за них голову оторвут…

…

— Перчатки надень. Вытри, перед тем как ставить.

…

— Вот это вот ретранслятор, похож на обычный радиоприемник. Поставишь у себя в комнате и держи все время включенным…

…

Вечером того же дня — Аслан остановил свою шестерку у тротуара одной из неприметных городских улиц. Дважды мигнул фарами — это означало «да», единица — нет, любая другая комбинация — тревога. Шедший навстречу по тротуару типичный немец, возвращавшийся из магазина — резко свернул, споро забрался в машину. Шестерка тронулась.

— Ну?

— Жуки забурчали, товарищ полковник.

Басин довольно кивнул.

— Как работают?

— У Тимура ретранслятор. Дальше сигнал идет на запись, в багажник машины. Машина легальная стоит на стоянке.

— Запись там на сколько?

— Технари сказали, минимум на четыре дня, пока аккумулятор не сядет.

— Потом?

— Поменяем машину.

— Радиоконтроль там есть?

— Есть, но сигнал маскируется под обычный. Периодического контроля помещений там нет.

Басин кивнул.

— Куда едем?

— В Дружбу народов…

…

Надо сказать, что полковник Басин никогда бы не получил ни японские жучки (они закупались за валюту и использовались только для важнейших операций ПГУ и ВГУ, военной контрразведке такие не полагались), ни спецаппаратуру такого уровня, если бы не два обстоятельства.

Первое — розыскное дело «Дурман». Это дело, которое уже несколько лет то прекращалось, то начиналось вновь. Следствие велось по факту причастности офицеров советской армии, в том числе высокопоставленных к наркотранзиту. Причем к настоящему времени — оперативно-следственная группа пришла к выводу, что первые факты были еще до 1980 года, до Афганистана — еще в семидесятые кто-то в Ташкенте занимался скупкой и отправкой в Россию, Украину, страны Прибалтики опиумного мака и растений конопли. Тогда это конечно было не в таких масштабах, на всю Москву было всего несколько сотен наркозависимых. Но и им — было нужно, причем постоянно. Потом — зараза переползла через границу. В Афганистане росла лучшая в мире конопля, но сами афганцы употребляли ее мало. В семидесятые годы страна была меккой для хиппи, которые через Европу ползли в Индию, но часто задерживались в Афганистане на месяцы, если не навсегда. Сами афганцы снисходительно смотрели на странных, волосатых европейцев, которые сушили и с блаженным видом курили траву, которую едят овцы[6]. Сами афганцы употребляли традиционный для этой части света насвай, а опиум использовали для обезболивания и борьбы с болезнями желудка[7].