Операция «Арлекин»

— Перестань, она доказала свою лояльность Соединенным штатам. Русские никогда бы не пошли на передачу таких материалов, какие передала она. На кого опираться, на эту интеллигенцию? Которые и вызвали в России революцию? Я, кстати, был на Кавказе. Стоял на руинах своего дома. Это был большой дом. Если когда-нибудь большевиков удастся уничтожить, я смогу вернуться. Возделывать табак. Разводить скот. Можно будет прекратить эту всю войну в Зазеркалье.

— Да ты романтик.

— Нет. Я как раз реалист… Когда-то это должно кончиться. Просто должно кончиться. Иначе ни в чем нет смысла, понимаешь, да? Нельзя воевать, если знаешь, что не победишь. Что победы не будет.

Пуллах, Германия. Март 1989 года

Обратно Роберт Гейтс летел как можно быстрее. Конечно, самое быстрое — «Конкорд» — было ему недоступно, бухгалтерия никогда бы не оплатила билет на «Конкорд» даже для директора ЦРУ. Потому — он полетел беспересадочным, из Хельсинки. Но не в США.

По пути он думал, что делать.

Мурат влип по полной — то, что он наговорил вполне достаточно для служебного расследования и дисциплинарной комиссии с вполне реальной перспективой увольнения из ЦРУ. Уже тот факт, что он не подал рапорт, не внес агента в список — достаточно серьезное нарушение. Хотя это косвенно подтверждает то, что говорил о ней Мурат, что она идейная.

Идейный агент. Это самое опасное в работе. Гораздо проще, когда основой сотрудничества служат деньги — ты платишь за информацию и получаешь ее. Идейный агент чаще всего приходит к идее сотрудничать с иностранной разведкой после длительных и мучительных размышлений, после разочарования в родной стране. Но страна остается родной. Потому никогда не знаешь, в какой момент агент может раскаяться и пойти с повинной в контрразведку. А там первое, что сделают, — попросят назначить встречу куратору…

Может, покушение на них — итог как раз этой встречи? Да нет, никак не вяжется. Если бы его взяли в Ленинграде, то у русских многие полковники стали бы генералами.

Остается только одно — Мурат прав и она действительно готова вредить Советам и мужу заодно. Но вопросы все равно остаются…

Директором ЦРУ в то время был Уильям Уэбстер, федеральный судья апелляционного суда. Это единственный человек в истории США, который был и директором ФБР, и директором ЦРУ.

Худощавый, приятного вида, типичный южный джентльмен, он пришел в ЦРУ как символ новых времен и нового агентства, частично восстановленного Биллом Кейси после бойни 70-х. Он не был фаворитом президента Рейгана и его alter ego, генерального прокурора Эдвина Миза. Но сейчас, когда Билл Кейси был почти мертв (он был смертельно болен), когда федеральное расследование дела Иран-Контрас затронуло Совет национальной безопасности, когда под следствие Конгресса попал полковник Оливер Норт; президент был вынужден полагаться на ЦРУ, потому что больше у него ничего не было. А ЦРУ в свою очередь возглавлял человек, который наконец-то имел достаточно опыта и готов был действовать.

Поскольку разговор был крайне деликатным, Гейтс запросил встречу не в офисе в Лэнгли, а на кольцевой дороге. Гейтс прибыл туда первым, и почти сразу рядом припарковался Олдс-98, черный крейсер, который возил Директора…

— Сэр…

Уэбстер был по погоде в длинном, черном плаще. В нем он действительно был похож на шпиона.

— Нельзя сказать, что я в восторге от этого, Боб. Существуют правила…

— Сэр, есть настоятельная потребность вынести эту встречу за пределы наших стен.

— Ну, что ж…

Гейтс коротко рассказал о сложившейся ситуации. Несмотря на весь судейский и юридический опыт, Уэбстеру с трудом удалось скрыть удивление.

— То есть вы хотите сказать, что генерал Советской армии — наш человек?

— Точнее его жена, сэр. Мы не знаем, в какой степени вовлечен он.

— И вы скрыли этот источник, не внесли в картотеку?

— Да сэр.

— Полагаю, вы не будете отрицать, что это предмет для дисциплинарного разбирательства?

— Не буду, сэр. Когда мы что-то дельное получали от Москвы по линии HUMINT?

— …

— Больше полугода назад. Те агенты, которых мы внесли в картотеку — замолчали. И чем больше они молчат — тем больше у меня подозрение, что на связь они не выйдут.

— Вы подозреваете утечку?

— Да, сэр.

Директор задумался.

— Получается, ваш источник — единственный, который работает?

— Получается так, сэр.

— Кто еще в курсе?

— Натирбофф. Частично Хэтэуей.

Директор поднял бровь.

— Что ж, готовая комиссия для работы.

— Прошу исключить Гэса, сэр.

— Почему?

— Он и может быть источником утечки.

— Вы понимаете, что вы говорите?

— Да сэр. Мы дали ему искаженную информацию. Если русские произведут арест, то мы будем знать, откуда прошла информация.

— То есть, вы пожертвовали источником информации в обмен на источник утечки

— Другого выхода не было, сэр. Мы легендировали получаемую информацию под кодом Арлекин. Гэс недавно интересовался Арлекином, причем без повода.

— Что вы ему сказали?

Гейтс объяснил. Директор нахмурился.

— Неприятная ситуация.

— Другого выхода не было.

Директор принял решение.