Операция «Аврора»

«Это у меня – контузия?.. – слабо удивился Голицын. – Ах, да! Кажется, был какой-то взрыв, и на меня упал потолок?..» Сознание отказывалось воспринимать действительность, пыталось соскользнуть в спасительную тишину беспамятства, но Андрей не дал ему такой возможности. Он вспомнил, как профессор Яринцев проводил с курсантами академии специальные тренинги по управлению собственным «я». Надо только представить, что ты – это не совсем ты, а как бы часть тебя. Сам же ты наблюдаешь со стороны и можешь заставить или направить свое «я» двигаться в нужную сторону. К свету. К реальности.

Андрей постарался в точности воспроизвести последовательность действий, что не раз проделывал на тех тренировках. И спустя какое-то время понял, что ему удалось. Возникло странное ощущение, будто он находится сразу в двух местах. Вот он лежит на полу в разгромленном взрывом кабинете, а вот он же стоит у выбитого окна и смотрит вниз, на тротуар. Потом оборачивается от окна, подходит к себе, лежащему, наклоняется и говорит: «Хватит валяться, подполковник! Дел по горло, вставай!..»

Глубокий вздох отозвался вспышкой боли в голове, и Андрей застонал.

– Он очнулся! – крикнул кто-то.

Возникло движение – скрип и хруст от многочисленных шагов нескольких человек. Голицын приоткрыл глаза и сразу увидел склонившегося к нему Теплякова.

– Привет, Антон… – выговорил он одними губами. – Поймал?..

– Андрей Николаевич, слава богу, вы живы! – улыбнулся штабс-капитан.

Рядом с ним возникла встревоженная физиономия Пети Лапикова.

– Господин подполковник, с возвращением! Мы так за вас переживали!..

– Докладываю, – посерьезнел Тепляков. – Один из террористов пойман и сидит в дежурной части, пристегнутый наручниками к батарее парового отопления. Второму удалось скрыться. Но, думаю, ненадолго!..

– Как себя чувствует Гринько?.. – тихо спросил Голицын.

– Степан Михайлович жив. Доставили в Мариинскую. Оперировать сам профессор Павлов будет!

– Значит, дрянь дело…

– Профессор сказал, что ручается за успех…

– Ладно. Антон, где Верещагин?

– Капитан по вашему заданию отрабатывает возможные связи Великого востока народов России с оппозиционными партиями, прежде всего, с эсерами, кадетами и большевиками. – Тепляков оглянулся и махнул кому-то рукой: сюда!

Возле Голицына появились носилки и двое хмурых людей в форме военных медиков. Не слушая протестов подполковника, они уложили его на носилки и быстро понесли к выходу из особняка.

* * *

Богатырское здоровье Андрея не подвело и на этот раз. Уже через день он оправился настолько, что потребовал выпустить его из больницы. Профессор Павлов сделал осмотр, покачал головой, вздохнул и отпустил беспокойного пациента, взяв, однако, слово, что тот не будет скакать на лошади, драться и пить водку, а станет регулярно принимать порошки, которыми снабдил его доктор.

Голицын с легкостью пообещал выполнять все предписания и через час заявился на Шестую линию, вызвав среди подчиненных тихую панику.

– Зачем так рисковать, Андрей Николаевич?! – укоризненно посмотрел на него Верещагин, только что вернувшийся с заседания одной из лож, входивших в ВВНР, – «Большая медведица». Капитан успел стать там не только своим, братом вольным каменщиком, но и выдвинуться в активисты. Доказательством тому он предъявил «совятам» нагрудный знак, что висел у него на цепочке под рубашкой – семиугольник, внутри которого помещалось созвездие Большой Медведицы.

– Время не ждет, Олег! – отмахнулся Голицын, глотая прописанный порошок и запивая водой прямо из графина. – Где Тепляков? Он уже допросил этого… бомбиста?

– Насколько я знаю, допрашивал. Во всяком случае, еще вчера собирал из свободных сотрудников группу на поиски второго лже-комиссара.

– А кто еще присутствовал при допросе?

– По-моему, Байкалов…

Подпоручик нашелся в дежурной части, и как раз снимал показания с задержанного. Голицын поздоровался с «совенком» и сказал, что хочет сам допросить террориста. Дмитрий кивнул и мудро пошел перекурить на улицу. Дежурный по управлению поручик Фефилов помялся, но тоже вышел. Подполковник вплотную подошел к настороженно замершему пленнику и некоторое время разглядывал его в упор. Когда наконец молодой человек явно занервничал, стал отворачиваться, покашливать и рассматривать свои ногти – обломанные и кое-где с черной каймой, Голицын спросил:

– Кто заказчик?

– Я не понимаю, о чем вы говорите, господин подполковник! – гордо выпрямился пленник.

– Кто поручил вам взорвать штаб-квартиру Службы охраны высшей администрации?

– Никто! Мы сами. В знак протеста!..

– Кто «вы»? И в знак какого протеста? – оловянным голосом продолжал допрашивать Андрей.

– Мы, то есть Союз патриотов России! Нас немного. Пока. На завтра за нами пойдут миллионы!..

– Где-то я это уже слышал… Как ваше имя-отчество?

– Михаил Григорьевич Казаринов, присяжный стряпчий Петербургского коммерческого суда.

– Верю… А вашего напарника?

– Не знаю…

– Ложь! Штабс-капитану Теплякову вы его уже назвали, и задержание его – всего лишь вопрос времени. Так почему бы не сказать мне?