Операция 'Б'

Второй заход на посадку снова оказался неудачным: посадочная полоса теперь осталась далеко слева. Что с лейтенантом? Он же обычно с первого захода сажал машину, а тут пошел на второй круг. Неужели силы покинули его? Проделали такую огромную работу, дошли до Берлина и вернулись, осталось-то всего ничего. Посадить бомбардировщик и спать, спать, спать...

Третья попытка опять закончилась неудачей, посадочная полоса оказалась наполовину сзади. Очередной круг над аэродромом.

И четвертый заход на посадку не получился. Александров никак не выведет машину на начало посадочной полосы. Снова, в который уже раз, идет на круг. Русаков видел, как справа кончилась посадочная полоса, бомбардировщик делает крутой разворот, моторы ревут со свистом и вдруг захлебываются. ДБ-3, клюнув носом, ввалился в штопор и несется к земле. Русаков в страхе закрыл глаза, намертво вцепился руками в сиденье кресла, понимая, что все кончено. В сознании промелькнул почему-то зеленый луг за околицей родной деревни, он, босоногий, бежит по высокой траве, бежит к матери, а она от него отдаляется все дальше и дальше...

- Мама-а-а! - закричал младший сержант и рухнул в бездонную яму...

Очнулся Русаков от боли в спине, словно под лопатку кто-то вонзал нож. С трудом пошевелил руками - целы, послушна и правая нога. А вот левая не действует. Открыл глаза, попытался встать, но сил не хватало. "Значит, я жив,дошло до него.- А остальные как?" Услышал торопливые шаги, кто-то бежал к нему. Обрадовался, еще один член экипажа живым остался! Но это, оказывается, военком полка. Вон и черная эмка, на которой к месту падения "букашки" приехал батальонный комиссар.

- Русаков, Иван, живой?! - наклонился к нему встревоженный Оганезов.- Ну молодец, ну балтиец, ну герой!

- А... а остальные... остальные? - прошептал Русаков.

- Тебя я первым увидел. Далеко же тебя отбросило,- проговорил Оганезов и спохватился:- Сейчас и остальных...- он побежал к врезавшемуся в землю самолету, который уже начали охватывать языки пламени. В кабинах летчика, штурмана и стрелка-радиста не было. Да собственно и самих кабин, как таковых, не существовало больше; при ударе самолета о землю они были вырваны вместе с креслами. Торопливо огляделся. Вон впереди горящего самолета что-то лежит в высокой траве. Подбежал, узнал Александрова, склонился над ним, поднял пальцами прядь русых волос с окровавленного лба. Лейтенант был мертв... Метрах в двадцати от летчика увидел в траве штурмана капитана Буланова, а чуть поодаль от него лежал согнувшись и стрелок-радист младший сержант Диков...

К месту аварии подкатила санитарная машина, из нее выскочил врач авиагруппы особого назначения военврач 3 ранга Баландин с санитарами. Баландин обследовал летчика, штурмана и стрелка-радиста, сокрушенно покачал головой.

- Они...- у него не хватило силы, чтобы сказать "мертвы",- они все погибли... А Русаков... Русакова мы сейчас отправим в госпиталь. Он остался жив потому, что при ударе машины о землю оторвалась хвостовая часть. Вместе с ней он отлетел в сторону. Это и спасло его...

Оганезов вернулся на эмке на посадочную полосу, начал было рассказывать Жаворонкову и Преображенскому, что произошло с экипажем лейтенанта Александрова, как вдруг с востока послышался глухой звук мотора самолета. Не трудно было определить, что бомбардировщик летел на одном моторе.

- Лейтенант Кравченко возвращается,- сказал капитан Комаров.

- Досталось ему над Берлином. На одном моторе идет,- посочувствовал Преображенский.

Бомбардировщик уже был виден над лесом. От него взмыла в небо зеленая ракета: просьба разрешить посадку. Комаров тут же выпустил красную ракету: посадку разрешаю.

Но что такое? Рокота не слышно: отказал и второй мотор. В следующее мгновение ДБ-3 резко пошел вниз и скрылся в лесу. Донесся грохот, вверх взметнулись языки яркого пламени, рухнувший самолет вспыхнул свечой.

- Я - туда! - крикнул Оганезов и вскочил в эмку.- Давай, гони! - приказал он шоферу...

Взрыв нестерпимой болью отозвался в сердцах людей, на глаза навертывались слезы, спазмы сдавливали горло. Нет ничего мучительнее на свете, чем быть свидетелем нелепой гибели боевых друзей. А такое хоть и не часто, но бывает у летчиков.

В Асте дело обстояло лучше, все самолеты армейской авиагруппы приземлились благополучно. Последним спланировал с неработающими моторами майор Щелкунов, чудом дотянув до аэродрома.

Вернулся мрачный Оганезов. Военком будто постарел за эти минуты, так осунулось его лицо.

Капитану Комарову второй раз пришлось открыть раздел "Потери боевого состава" в журнале боевых действий авиагруппы особого назначения и записать:

"16.08.41. ДБ-3 No 391212. Александров, лейтенант - летчик. Буланов, капитан - штурман. Диков, мл. сержант - стрелок-радист.

После выполнения боевого задания (бомбоудар по г. Берлину) при посадке в районе аэродрома Кагул (о. Эзель) самолет врезался в землю и сгорел. Экипаж погиб, за исключением воздушного стрелка, который случайно был выброшен из самолета.