Операция «Бременские музыканты»

Она встретила нас не очень приветливо. И это понятно: вовсю занималась консервированием. Все у нее кипело, булькало, закручивалось в банки.

Это была женщина полная, нервная и всем недовольная. И наверное, поэтому у нее все не ладилось: банки лопались, крышки мялись, рассол разливался.

Она, как положено, отругала нас под горячую руку, а когда мы стали заступаться за участкового, сказала:

– Это мы еще посмотрим. Вот если он хорошо проявит себя на службе, тогда подумаем.

Кто ж у нас начальник милиции? Полковник или полковница?

– Не понравилась она мне, - сказал Алешка, когда мы шли домой. - Вредная тетка. Так и хотелось сунуть ей в банку этот палец.

Я подозрительно посмотрел на него:

– Ну-ка, покажи его. Где он?

– Да здесь, здесь, не бойся. - И он достал из кармана палец. - Я не успел. Да она со своих банок глаз не спускала.

Папа и мама шли впереди. Папа нес тяжелую сумку с продуктами, а мама шла с той стороны, где сумки не было. А когда папа менял руку, мама обходила его и опять шла подальше от сумки. Все еще побаивалась ее.

– Надо выручать участкового, - сказал я. - Помочь ему.

– А как? - с готовностью откликнулся Алешка.

– Что-нибудь такое подстроить, чтобы он отличился по службе. Помнишь, как в фильме «Старики-разбойники»?

– Точно! - обрадовался Алешка. - Надо что-нибудь понарошке украсть, очень ценное. А он найдет, мы ему ненароком подскажем…

– Ага, здорово придумал! Его наградят, а нас посадят! Если уж из-за этого крохотного мизинца столько шума поднялось, то уж тут полковница отыграется по полной программе.

– Что опять затеваете? - обернулся папа.

– Видеть их не могу, - сказала мама, не оборачиваясь.

Но я ей не поверил. И вообще это ненадолго. Я взял и нарочно кашлянул. Мама тут же обернулась:

– Перекупался? Простыл?

– Пальцем подавился, - хмыкнул папа.

– Чтобы сейчас же эту гадость отнесли на помойку! - сказала мама.

– На помойку нельзя, - опять улыбнулся папа, - не хватало нам обмороков на помойке.

– Мы их сожжем на костре, - пообещал Алешка. - А пепел развеем по белу свету.

Глава XV

А ДАВАЙ ЕГО НАПУГАЕМ!

Ну вот, - сказал Алешка, когда догорел вечерний костер, в пламени которого исчезли все ужасные «пугалки» из маминой хозяйственной сумки. - Ну вот, и закончилась история Мрачного дома.

Если бы папа знал - как он был не прав!

– Пап, - спросил я, - а чего теперь с ним будет? С домом.

– Не знаю, - папа пожал плечами. - Опять конфискуют по суду, и опять кто-нибудь его купит.

– Опять какой-нибудь жулик? - предположил я.

– Ну почему же обязательно жулик? - удивился папа. - Что ж, по-твоему, у нас нет честных людей?

– У честных людей, - сказал Алешка, - на такой дом денег не хватит.

– А если вернется первый его хозяин? - не отставал я. - Ему отдадут этот дом?

– Громов-то? - папа задумался. - Вряд ли он вернется. Хотя я слышал, что за границей у него дела не очень хорошо идут. Там воровать труднее.

– Ну да, - важно кивнул Алешка. - У нас ведь рыночный базар.

Папа улыбнулся и встал.

– Пошли-ка прогуляемся. Людей посмотрим, себя покажем.

– Пусть хоть умоются, - мама выглянула в окно. - А то люди их и не узнают.

И мы пошли по улицам нашего дачного поселка, беседуя о том о сем и с интересом заглядывая через заборы: у кого что растет, где какой колодец, в каком стиле построен дом и чем занимаются в этот час его обитатели.

Через некоторое время я заметил, что, как ни замысловат наш путь между всяких участков, основное его направление папа выдерживал строго - на Мрачный дом.

И что он там опять забыл? Мне этот дом уже порядком надоел. Ничего доброго никому от него нет, хотя я прекрасно понимал, что сам дом в этом не виноват, таким его делали люди. Ведь у одного человека и оружие в руках не опасно и никому не причиняет вреда, а у другого даже детский воздушный шарик может оказаться пакостником.

Мы незаметно оказались возле Мрачного дома, и мои философские размышления были вдруг прерваны появлением необычной фигуры. Это был довольно лохматый человек, в старой одежде и рваных ботинках. Я, конечно, с большим трудом узнал в нем нашего участкового. И в первую секунду мое сердце так и упало: я подумал, что полковница Анна Никитишна все-таки его уволила и он остался без средств к существованию.

А во вторую секунду я понял, что все не так просто. Потому что папа и участковый обменялись несколькими словами.

– Пломба на верхней двери сорвана, - тихо сказал участковый, похожий на типичного бомжа, который ищет, где бы ему переночевать.

– Я так и знал, - тоже тихо ответил папа. - Будь внимателен и осторожен.

И мы пошли дальше, словно эта встреча была совершенно случайной и никому из обеих сторон не нужной.

Расспрашивать папу мы не стали, по его глазам поняли, что он все равно ничего не скажет. Может быть, потом, когда будет можно. Мы к этому уже привыкли. Но выводы свои сделали и незаметно переглянулись.

– И не вздумайте, - сразу же среагировал папа. - К дому не подходить. Иначе без всяких разговоров - в Москву, под домашний арест.

– А мы и не собирались, - обиженно буркнул Алешка. - По глазам, что ли, видишь?