Операция "Драконьи яйца"

Он не расслышал, что именно она не договорила, но этого и так было больше, чем достаточно. Злость подбросила Смирну на ноги, он и не понял, как оказался под ледяной водой в душе, с разбитыми в кровь о стену руками.

Какая Эльза? Откуда, мать его так, Бачек? Коэн! Коэн. Он вообще не был уверен, что она его самого знает, как зовут. А этот уже Коэн! Да знала б она, что он про неё не далее, чем вчера говорил парням со своего курса!

Вчера ведь это было? Как неделя прошла за полтора суток.

Он силился вспомнить что-то ещё из того, что произошло, но во всех рваных вспышках в памяти была только Шапежка: ужас на вытянувшемся лице, неверие и досада, паника… Тень от длинных ресниц на щеках, скорбно поджатые губы. Приоткрытые губы, лёгкий вздох… Несуразная Шапежка. Она ведь прежде даже не казалась ему красивой. Та же Эльза была куда эффектнее, ладная вся такая, и улыбается ему постоянно. Улыбается, значит, нравится он ей, мрачно убеждал себя Смирна.

Шапек не улыбалась.

Ни разу.

Справедливости ради, он вообще видел её только сосредоточенно что-то читающей, рассчитывающей, пишущей или сидящей над чертежами.

Необыкновенного упорства девица. Он бы от такой нагрузки сломался давно. Хоть и сам не бездельничал, а такая сила воли восхищала. Даже завидки брали его самого. Да может, если б не Шапек, он бы бросил уже всё, потому что его собственные нагрузки выматывали, и давно было непонятно, ради чего всё, и вообще, почему так получилось, что ему приходится в ускоренном темпе осваивать двойную программу?

Как, впрочем, и Шапек.

Эта мысль прежде не приходила ему в голову. И Петра, пигалица из ректорской приёмной, для него, Смирны Татовича, была одновременно примером и весьма болезненным раздражителем, потому что если уж эта девчонка справляется, то он вытянуть был просто обязан!

А теперь вот его будто ударило что: Шапек так же, как и ему, кто-то не дал попасть на её артефакторский!

Кто? А ещё, почему их зачислили именно к лекарям?

Смирне стало жарко под холодными струями воды. Он быстро закрутил кран и выбрался из душа. Воды в Ратице было хоть залейся. Озеро внизу было полным и чистым всегда, его питали три горные реки.

На этой мысли Смирну осенила очередная догадка, и он бросился одеваться, чтоб найти магистра Олюшко.

Олюшко! Смирна застыл с продетой в штанину ногой. Все упиралось в магистра Олюшко!

Ему срочно требовалось поговорить с ней. Шапежка звала её, значит, она была где-то рядом!

— Магистр! — громко позвал Смирна, вглядываясь в скудно подсвеченный лунным светом коридор.

Куда Бачек повёл Петру по такой темноте? Что он вообще сейчас около его комнаты делал?

— Татович? — приметная фигура магистра лекарских средств и растений показалась из комнаты самого низкорослого парня в замке — весельчака и портальщика Иржи Каневского. — Рада, что вам лучше. Помощь нужна? Зачем тогда Шапек отпустили?

Смирна многое мог сказать и про помощь, и про Шапек, но мысли жгли его, и он потряс головой и руками, останавливая магистра.

— Озеро! — выпалил он.

— Татович? — осторожно спросила Лииса.

— Озеро питает Журавля!

Олюшко с тревогой приблизила к нему лицо и зажгла светляка, вглядываясь в его, наверняка, безумные сейчас глаза.

— Уверены, что вы в порядке? — пробормотала куратор лекарей, трогая его лоб и пылающие небритые щёки. — Ты б ещё полежал. Айбор? — позвала его тихонько на восточный манер. Так звала его бабушка. И Смирна разом успокоился и собрался.

— Магистр Моравиц говорил, нас пытались отравить.

— А. Ты об этом, — магистр устало отстранилась. — Возможно. А может, и нет.

Но Смирна точно видел ответ в её в миг заледеневших глазах. Не «возможно», а совершенно точно. Это было отравление!

— Если бы это было нападение на весь замок…

— С чего вы взяли, что на замок кто-то собирается нападать? — Лииса Олюшко насмешливо улыбнулась, но Смирна не сбился, обернулся назад и, никого не увидев поблизости, спросил тихо:

— А зачем замку три защитных контура? Замку, который в любых упоминаниях о нём значится простой развалюхой, — пытливо взглянул ей в глаза.

— Вот как, — Лииса едва заметно приподняла бровь, мол, не останавливайся, гений дедукции, продолжай.

— Так вот, если бы целью были мы все, то травили бы всю идущую к нам воду. Это логичнее.

Олюшко довольно хмыкнула и, оставив без внимания его выпад про контуры, спросила:

— А с чего вы взяли, что наш водозабор не защищён?

— С того, что защитить целое озеро невозможно!

— Его и отравить не так просто, — пробормотала Олюшко. — Не волнуйтесь, вода в безопасности. Но мысль здравая, благодарю вас. То есть, вы считаете, что травили кого-то прицельно?

— Предполагаю… — сдулся Смирна. Потому что конкретных кандидатов у него не было.

— Я буду иметь в виду ваш аргумент в разговоре с Моравицем. Спасибо, — отрезала Олюшко, — Отдыхайте!

— Профессор! — выкрикнул Смирна ей в спину.

— Магистр, — поправила она его, обернувшись. — Вы на скользком пути, Татович. Очень не люблю лести.