Операция «Фараон», или Тайна египетской статуэтки

Мальчик не понимал возмущения Халимы. В Гизе очень любили иностранцев: ведь те приносили с собой деньги. Все погонщики верблюдов в Гизе жили за счет иностранцев. Омар не помнил, чтобы когда-нибудь к пирамидам на верблюде везли египтянина. Так что он решил промолчать.

Время близилось к полудню, и жара в вагоне стала невыносимой. Слева за окном блестел Нил, светло-зеленый и ленивый, справа крестьяне работали в полях, за ними простиралась бесконечная пустыня.

В Минии, где поезд сделал вторую остановку, пассажирам представилась аналогичная картина всеобщего оживления. Торговцы расхваливали мыло и пироги с маслом, на щитах красовалась реклама отеля «Савой» и пансиона «Аль-Кашиб». Те, кому повезло оказаться ближе к дверям, выходили, чтобы размять ноги и зачерпнуть воды из плотно окруженного людьми фонтана. Омар был так зажат в середине вагона, что о том, чтобы попытаться выйти, можно было забыть.

— Долго еще до Луксора? — спросил Омар, когда поезд вновь тронулся.

— Тебе придется потерпеть, — засмеялась Халима. — Следующая станция — Асьют, это примерно на полпути.

Омар рукавом вытер пот со лба. Он устал как собака, ему было сложно отвечать на все новые вопросы девочки. Затем сдалась и Халима, и они заснули, прижавшись друг к другу.

После наступления сумерек поезд пересек Нил в районе Наг Хаммади. Мост, решетчатое сооружение, заскрипел, и Омара с Халимой подбросило вверх. Близость реки и вечерняя прохлада сделали пребывание в поезде переносимее. Наконец, около полуночи поезд достиг Луксора.

Теперь, удобно прислонившись к плечу Халимы, Омар с удовольствием поспал бы еще, однако пассажиры уже напирали в сторону выхода.

— Ты ведь зайдешь как-нибудь? — крикнула Халима сквозь шум.

— Но я же не знаю, где ты живешь, Халима!

— В Шех абд эль-Курне, на другом берегу реки. Спроси Юсуфа. Моего отца все знают! — Затем девочка исчезла.

Омар пробился вперед, к купе первого класса. Когда в Луксоре останавливаются ночные поезда, кажется, что весь город на ногах. Одетые в черное, матери качают на руках детей, подростки предлагают свои услуги в качестве носильщиков, служащие отелей зазывают постояльцев, слепой играет на каманге. Все заполнено людьми, ослами и тележками — даже железнодорожные пути.

Спереди, у вагонов первого класса, давка была меньше, отель же, в котором намеревался остановиться профессор, прислал собственных носильщиков, которые выгружали багаж. Саид приказал Омару идти с носильщиками, которые покажут, где его разместили. Сам же он с госпожой отправился в экипаже.

— Ну-ка, помоги! Или Эфенди слишком нежен для такой работы? — услышал Омар.

— Нет, нет. — И он стал грузить багаж профессора на двухколесную тележку, в которую был запряжен осел. Поверх всего он бросил свой сверток и, последовав примеру носильщиков, сел на тележку.

Улицы Луксора были погружены во тьму. Освещения не было, и погонщики ослов периодически издавали резкие крики, чтобы предупредить едущих навстречу. Так они благополучно достигли отеля «Зимний дворец».

Профессор с супругой поселились в левом крыле, и, выгрузив багаж и пожелав господам спокойной ночи, Омар направился через темный парк к деревянному строению, окруженному кустами олеандра, отведенному для служащих отеля и его гостей.

В маленькой комнатке, указанной Омару, насколько можно было рассмотреть в темноте, находилось шесть двухэтажных кроватей; вещи было положить некуда. Но Омар настолько устал, что просто упал на одну из кроватей и мгновенно уснул.

Наступило утро. Когда солнце встает над восточной цепью холмов, Луксор заливает свет. Затем деревья начинают отбрасывать длинные тени, а на противоположном берегу Нила скалы горят огнем. И самый великолепный вид открывается с террасы отеля «Зимний дворец». Там-то и собрались к завтраку благородные гости отеля; они читали газеты, принимали почту и обменивались новостями, господа в белых костюмах и дамы в дорожных костюмах пастельных тонов и широкополых шляпах.

Все вновь прибывшие, в настоящий момент ими были профессор Шелли с супругой, вызывали живейший интерес и предоставляли массу тем для обсуждения — в основном для бездельников, проводивших в Луксоре осень и зиму ввиду его благоприятного климата. Почти ежедневно кто-нибудь устраивал вечера, на которых обязан был показаться каждый уважающий себя человек. А раз в месяц Мустафа Ага, британский консул в Луксоре, устраивал праздник, пришедшийся в этот раз на вечер описываемого дня — так что волнений хватало.

Профессор Шелли вежливо поздоровался и под пристальными взглядами окружающих направился к столику, где уже сидел мужчина, разительно отличавшийся от прочих присутствовавших. На нем был вытянувшийся серый костюм с черной бабочкой. Его короткие темные волосы, как и борода, были неухожены, а лицо загорело под солнцем, как у местного жителя, что считалось недопустимым в благородных кругах.

— Мистер Картер? — спросил Шелли.

— Говард Картер, — мужчина встал.

— Я профессор Шелли, а это моя жена Клэр.