Операция "Фауст"

  —Думаю, что нет, Сашок. По-видимому, пароль. А отзыв—наоборот: «Шесть и двадцать шесть, вернее». Сегодня двадцать шестое, месяц-— июнь — шестой. Так? Завтра будет— двадцать семь и шесть.

-г- Примитивно уж очень.

  —Знаешь, иногда явления жизни весьма ординарны и кажутся именно тем, что они есть на самом деле... Чего хохочешь? Думаешь, только вы со своим князем Меркуловым можете разводить философию?.. Ладно, давай слушай дальше. Наши ребятишки потопали за Тумановым, тот сел в свой инвалидный «Запорожец» и привел их — куда думаешь? — к Ильинским воротам, прямо напротив здания ЦК. Туманов сел на скамейку возле памятника героям Пдевны. Кормил голубей. Потом на лавочку присел молодой человек в светлом костюме и стал читать газету. Муровские ребята, однако, успели его пару раз щелкнуть, перед тем, как он газеткой прикрылся.

Грязнов снова нажал кнопку.

  «Неизвестный. Я тебя, Тамерлан, предупреждал: звонить только в установленное время.

  Туманов. Фю-фю-фю... Цып - цып -цып... Валет завалился, Малюта... Как бы чего не наболтал.

  Малюта. А что он знает? Цезаря мы убрали. Из катакомб выбрались. Следов нет...

Туманов. Неспокойно мне.

Малюта. Ты меня за этим вызвал?

  Туманов. Спешить надо. Начинки мало. Надо бы еще забашлять. Людей нет. Транспорта.

Малюта. Завтра займусь.

Туманов. Надо бы сегодня.

  Малюта. Сегодня не получится... Ты газеты читаешь?

  Туманов. Цып-цып-цып. Ненавижу голубей этих. В квартире весь подоконник засрали... Ну, читаю. Особенно про футбол.

Малюта. Знаешь, кто прикатил?

  Туманов. А-а. Мухаммед Нангар, да? Большой человек стал. Он у меня начинал, когда я его отдел в ХАДе курировал. Неплохой оперативник, только большой трепач.

  Малюта. Сам ты трепач, Тамерлан... Так что сегодня в афганском посольстве прием. Завтра займусь. Я тебе позвоню».

Грязнов перемотал пленку и спросил: — Догадываешься, куда этот Малюта Скуратов направился?   

  — В здание Центрального Комитета партии на Старой площади.

  — Точно. Личико его мы срисовали быстро — начальник личной охраны генсека, подполковник ГРУ товарищ Троян Эдуард Никитович собственной персоной. Так что Женьку подряжаем на знакомство с ним сегодня, уже все организовали. Женька свой человек среди афганцев, его знакомцы из Кабула там тоже будут. Так что начнем разрабатывать сразу Трояна. Туманов для нас сейчас мелкая сошка, исполнитель. Мы с тобой будем Женьку страховать снаружи. Ему надо показаться Трояну, напроситься в помощники с транспортом.

  — Будем пробовать пароль? Двадцать шесть и шесть? А вдруг это только телефонный знак?

— У тебя есть другие предложения?

  — Подождать. Узнать, что они имеют в виду под праздничным пирогом.

— Вот он и узнает сегодня.

  — А если все провалится? Если Троян ему цианистый калий бросит в бокал с шампанским?

И Грязнов снова задал тот же вопрос: — У тебя есть другие предложения? А если они свой «праздник» на завтра наметили — тогда как? Катакомбы мы прокуковали. Как ты думаешь, что они из этих катакомб вывозили? Наверняка взрывчатку. Начинка для пирога — взрывчатка. Деньги им нужны — точно, для этого и на дело ходили — инкассатора грабить. Динамит кто-то у военных интендантов закупает килограммами. Гебисты сейчас один арсенал трясут: недостача на 150 тысяч рублей. Куда-то делись — 12 тысяч патронов, 500 ручных гранат, 1,5 тонны взрывчатки и даже пять малогабаритных ручных ракет... Хотят притянуть это дело к взрыву в метро и армянской террористической организации. Я видел у Гречанника документы. Что ты смотришь на часы? Твои сегодняшние свиданки тю-тю, домой до ночи не попадешь.

— Когда Жуков придет?

— В семь часов. Прием в посольстве в восемь.

  — Значит, у меня есть час. Мне к вам в ДПЗ надо, к Валету. К Бирюкову.

  — Давай не задерживайся. Нужно успеть систему сигнализации отработать. С Женькой еще наши двое пойдут в посольство. Надо тебя в курс дела ввести.

— Что за сигнализация?

  — Необразованный вы какой, товарищ генерал. Вот, например, я волосики свои приглаживаю вот так. — Грязнов провел ладонью по своим рыжим патлам. — Означает: следуйте за мной. А если так — оставить преследование.

— Хорошо. Я быстро.

— Здравствуй, Валет.

  — Они меня все равно расстреляют. Мне в камере сказали, что все равно...

  — Неправда, Валет. Это я тебе говорю. Ты будешь жить...

  Он будет жить... Как Халилов, три Смирнова и еще двести солдат в Большом госпитале Кабула. Бирюкову была сделана инъекция без стабилизатора. Сейчас он еще в сознании, но скоро оно начнет ускользать, начнется необратимая деградация личности.

  — Вот смотри на эти снимки. Ты узнаешь кого-нибудь?

  Валет смотрит напряженно, потом расслабляется:

  —Эта девушка была с нами в машине, когда мы ездили в Рязань. Потом она села в автобус и вернулась через час-полтора с Морозовым. Цезарь и Малюта Скуратов следили за ними. Через полчаса мы пошли в лес. И там Цезарь убил курсанта. Только она на фотографии красивше, она была в косынке, и волос не было видно. Она всеми командовала. И даже Малюта ее слушался. Голос у нее такой тихий, и... угрожающий.