Операция "Фауст"

Политбюро, Президиум, Совмин —переходит к Совету обороны! А Совет — это не умные, патриотически настроенные технари-военные, о которых шла

речь выше, а... маршал Агаркин! Вся власть переходит к нему. Дальше. Что нужно, чтобы объявить это чрезвычайное положение?.. Нужна соответствующая обстановка в стране. Нужны беспорядки —массовые беспорядки! Каким образом они могут быть вызваны? Ответь! Я выпрямился:

  — Взрывы в метро, взрывы на стадионах, взрывы на атомных электростанциях... Мало ли объектов...

  — Верно! Возникает немаловажный вопрос: кто может совершить подобные, перечисленные тобою, Саша, чудовищные диверсии?!

—Террористическая организация!

  — Вот почему, Саша, Агаркину мало одного могучего спецназа и ему так нужно еще это «Афганское братство», которое устраивает массовые беспорядки, а спецназ — их подавляет! В результате такой комбинации маршал Агаркин получает неограниченную власть... Алле-гоп! И на арене новый диктатор! Таким образом, спецназ и братство—две стороны одной медали... Вот и готов, Саша, ответ на твой вопрос, зачем Агаркину «Афганское братство». И намеченный им на завтра взрыв в Лужниках — лучшее доказательство!

  Меркулов горячился и тем самым выпадал из своего привычного образа. Он нервно закурил, пламя зажигалки высветило часть высокого лба и упрямый, выдвинутый вперед подбородок. Протянул пачку «Дымка» мне и продолжал:

  — Агаркин ловко воспользовался препаратом ФАУСт, снимающим «охранительный разум» у человека. Внедряя его, он объяснил в Политбюро, что в условиях атомной войны не обойтись без подобного средства — иначе в панике солдаты и офицеры убегут от пультов и ракет при атомной атаке. В прошлую войну, особенно в первые месяцы, у наших бойцов возникла так называемая «танковая боязнь» —при лобовой атаке немецких танков они в панике бежали из окопов. Массовый психоз, вызванный приближением атомной или водородной бомбы, куда сильнее. Чтобы преодолеть «атомную боязнь», нужен сильный психологический допинг. Этот допинг— предложенный Агаркиным препарат ФАУСт... И снова Агаркин обкрутил Политбюро. Он с помощью ФАУСта не только подчинил себе людей в Афганистане. Он подчинил их своей воле здесь, в Москве. В этом плане «Афганское братство» — явление политическое!

  —Хорошо, Костя, то есть, конечно, ничего хорошего. Но предположим, Агаркин захватывает власть. Расставляет своих людей на командных постах. Спецназ — его верный цепной пес. Зачем ему «Афганское братство» теперь?

  — Вспомни, что тебе говорил Рогов об оборотной стороне медали в применении наркотика: склонность к преступлениям, чрезмерная жестокость в мирной жизни. Расчет Агаркина — руками безумцев захватить власть. А потом избавиться от них, уничтожить как преступников. Ведь у них есть списки всех солдат, кому сделаны инъекции. Кроме того, не забудь, что солдатам эти инъекции делали без так называемого стабилизатора, им всем без исключения — дорога в дом для умалишенных или лагерь. Поэтому Агаркину не составит большого труда расправиться со своими подручными уже на следующий день после своей победы. Я думаю, что ты с Грязновым и Жуковым раскрыл колоссальное преступление, и сейчас самое главное, чтобы наш генсек поверил Семен Семеновичу.

  Меркулов замолк на мгновение, чтобы тут же продолжить с несвойственным ему подъемом.

  —Я не сомневаюсь в порядочности генсека! Поверь, он не только ликвидирует заговор и не допустит взрыва, но и организует открытое следствие, а потом и суд, правый и честный! И я уверен, что все будет им сделано по закону. А невиновные будут освобождены из тюрьмы с извинениями.

  Я не узнавал Семена Семеновича. Нас покинул — старый и больной человек. А явился эдакий трибун с горящим взором и румянцем во всю щеку.

  — Ну как? — спросил я, лишь Моисеев открыл дверцу.

Меркулов конкретизировал мой вопрос:

— Он вам поверил, Семен Семенович?!

Моисеев плюхнулся в кресло. Он с нескрываемой радостью улыбался нам:

  — Да, да, да! И еще раз да! Он поверил! Миша мне поверил! Он так благодарил меня! Нас всех!

Я же вам говорил: Миша — человек! Коммунист с человеческим лицом! Он так занят, а меня принял. Если бы только видели — как он меня принял! Отложил на час встречу с каким-то ШавШанкаром. А как угощал! Расспрашивал! Вспоминал! А память! Какая у него память! Ведь все помнит! Вспомнил, как я ему деньги со стипендии на костюм одалживал... Вспомнил, как мы из-за одной студентки поссорились. Как я ему рекомендацию в партию давал!..

  Семен Семенович явно пребывал в состоянии эйфории. Эйфория — то повышенное, радостное настроение, чувство благополучия и довольства... не соответствующее объективным обстоятельствам. Так сказано в словаре русского языка...

  — Простите, Семен Семенович, а что конкретно сказал он про группу Геворкяна,—спросил Меркулов, — когда их выпустят?

Наступило молчание.