Операция «Фауст»

«Вот если бы танк… Саперный танк!» – пришла мысль и зацепилась за сознание, как рыболовный крючок за одежду. Павел стал раздумывать над танком-миноискателем, танком-тральщиком, подобным морскому тральщику, что делает проходы для боевых кораблей. У сухопутного тральщика должен быть каток, точно такой же, как у дорожных машин. Укрепленный впереди танка, он будет давить и взрывать мины, сохраняя экипаж. По проторенной дороге пойдут линейные танки и пехота – без остановок, не сбавляя темпа, не давая опомниться врагу.

Вернувшись с маневров, Павел доложил своему руководителю о проекте танкового трала. Ростовский сказал:

– Сдается, теперь вы нашли для себя настоящую цель.

– Пожалуй, нашел. Миноискатель и щуп – уже вчерашний день. Что в наступлении главное? Темп. Значит, тральщики должны прийти на помощь саперам, как комбайны косцам.

По чертежам Павла изготовили один трал-каток, присоединили его к танку Т-28. Клевцов сам сел за рычаги и испытал каток в самых тяжелых условиях, приближенных к боевым. После испытаний Георгий Иосифович спросил:

– Вы довольны своим тралом?

– Нет, – напрямик ответил Павел. – Он резко ухудшает маневренность танка. Слабы тяги. Катки надо делать из броневой стали… Для преодоления окопов и больших воронок машине приходится пятиться назад, катки путаются в проволочных заграждениях, особенно в спиралях Бруно…

– Драконите трал, будто не сами придумали его.

– Я вижу недостатки и буду их устранять.

Снова поиски, расчеты, сомнения, находки… Снова заводской цех, где собирался новый трал.

Однако второй вариант отверг технический совет автобронетанкового управления, для кого, собственно, и выполнял заказ Павел. Слепая вера в несокрушимость Красной армии и боязнь ответственности у некоторых начальников, занявших руководящие посты в армии после репрессий 1937–1938 годов, часто сводили на нет многие лучшие начинания в области технического перевооружения наших военных сил. Фашистская Германия уже пользовалась первоклассными пикирующими бомбардировщиками, истребителями, танками, автоматическим оружием, показавшими себя на войне в Европе. У нас же производство новых видов вооружения затягивалось, как такое случилось уже с модифицированными истребителями Яковлева, Микояна и Лавочкина, штурмовиком Илюшина, танком Т-34 Кошкина, реактивным минометом «катюша», противотанковыми ружьями Дегтярева и Симонова… Что уж говорить о каком-то трале?!

– Помните: бойцовскими качествами должен обладать любой человек, но особенно изобретатель, тем более военный, – говорил Ростовский, стараясь поддержать Клевцова, а про себя решив, что надо обратиться к генералу Воробьеву,[9] которого давно знал по академии и ценил за широту взглядов.

Михаил Петрович Воробьев в годы гражданской войны был бригадным и дивизионным инженером, закончил Военно-техническую академию, слыл в среде армейских специалистов человеком прогрессивным, творческим. Одно время возглавлял факультет в Военно-инженерной академии. Недавно его назначили начальником инженерных войск РККА.

С тех пор как они виделись, Воробьев мало изменился. Такой же моложавый, высокий, с крупным, тяжелым подбородком, прямым, твердым взглядом. Он стоял посреди кабинета, радостно приветствуя старого сослуживца. Обменявшись рукопожатиями, сели к столу. Генерал спросил:

– Ну, что привело вас ко мне? Просто так ведь не придете…

– Время ваше, Михаил Петрович, ценю. Мало его у нас с вами осталось, – и развернул перед Воробьевым чертежи противоминного трала.

– Постойте! Да я ведь что-то слышал про этот трал. Даже, кажется, фамилию изобретателя запомнил – не то Карцев, не то Клевцов…

– Вот-вот, Клевцов.

– Отзывы-то отрицательные.

– Как всегда, когда изобретение чего-то стоит.

– Ну, уж… – недоверчиво хмыкнул Воробьев.

– Вы меня, Михаил Петрович, знаете. Стану ли я кривить душой?

– До трала ли сейчас, Георгий Иосифович! Мне вот надо срочно найти толкового инженера, который бы разбирался в военной технике, чтобы отправить с делегацией в Германию.

– В чем же дело?

– Кандидата не нахожу. Туго с кадрами.

– Проще простого: Клевцов.

– Дался вам этот Клевцов! У него что – семь пядей во лбу?

– Восемь…

– А язык? Немецкий-то небось на уровне «Анна унд Марта баден»?

– Как раз знает, и очень хорошо.

– Гм… – Воробьев сделал пометку в настольном календаре.

– Все же посмотрите проект трала, Михаил Петрович, сами, – произнес профессор. – В наступлении по минным полям, на мой взгляд, ему цены не будет.

– Ну раз так просите, посмотрю, конечно.

6

Через несколько дней Павла вызвали к генералу Воробьеву. У начальника инженерных войск времени было мало, разговор был предельно кратким. Михаил Петрович спросил:

– Немецким владеете в совершенстве?

– Так точно.

– В Германию едет военно-торговая делегация. Профессор Ростовский рекомендовал вас переводчиком. Не возражаете?

– Благодарю за доверие.

– Эта поездка пойдет вам на пользу, – сказал Воробьев. – Счастливого пути.

В приемной адъютант сообщил, что на вокзале его найдет товарищ, которому Павел будет подчинен непосредственно. Он же выдал документы и деньги. Поезд отправлялся на следующий день вечером.