Операция «Фауст»

За годы войны Розенхейм нисколько не изменился. Домохозяйки с огромными сумками через плечо толкались у магазинчиков. Под липами на голубых скамейках сидели, как всегда, опрятные и ласковые старички. Старушки в чепцах с кружевными оборками торопились в костел или кирху. Лишь на привокзальной площади новобранцы обнимали своих подружек.

В комендатуре Маркус и Вилли отметили командировочные удостоверения, погрузили чемоданы на такси и поехали на окраину города. Там, на сухой возвышенности, покрытой зеленью рано наступившей весны, стоял особняк Ноеля Хохмайстера.

Отец постарел и стал сентиментальным, как девушка. Уткнув птичью голову в тугое плечо Маркуса, он всплакнул. Мать дала ему валерьяновых капель. Она хоть и стала седеть, но держалась молодцом – прямо и строго.

– Ты надолго приехал? А это твой товарищ? – спросила она.

– Это Вилли Айнбиндер. Мы вместе работаем над одним изобретением и пробудем здесь до тех пор, пока не доведем его до конца.

Мать сдержанно улыбнулась, но дальше расспрашивать не стала. Дела она оставляла мужчинам. Ее забота – в порядке содержать дом, кухню и ограждать Ноеля от мелких забот, что удавалось ей без особого напряжения.

После ужина Вилли ушел в отведенную ему комнату наверху, а Ноель и Маркус уединились в кабинете для серьезного разговора. Не вдаваясь в детали, младший Хохмайстер рассказал о своей работе и о той помощи, которую надеялся получить от отца.

– Ты уже оформил заказ? – быстро спросил Ноель.

Маркуса смутил сухо-деловой тон, в миг преобразивший доброго и слезливого папашу в старого ворона, почуявшего добычу.

– Пока я работаю без субсидий, хотя имею моральную поддержку у непосредственного начальства и дяди Карла.

– Этот чистоплюй-милитарист никогда не одобрял нашего с Эльзой брака, – вспомнил о давней обиде Ноель.

– Но дядя занимает большой пост в управлении вооружений вермахта.

– Я не альтруист, Маркус, – после короткой паузы сказал отец. – У меня нет свободных денег, чтобы ухлопать их в твою затею.

– Это не затея! Через несколько месяцев оружие будет готово. Тогда поступит заказ на тысячи «фаустов» и ты утонешь в золоте!

– Ну-ну, не горячись… Составь точный список всего, что тебе нужно. И определи примерную стоимость. Я готов оплатить расходы, но, разумеется, потребую возмещения убытков с процентами. Пятнадцать процентов тебя не разорят?

«Нет, не овца папенька, а настоящий живоглот!» – с неприязнью подумал Маркус, глядя в тонкогубое, вроде бы голое лицо бывшего мечтателя и флибустьера. Но Маркус был настолько уверен в успехе, что молча кивнул.

Отец оживился:

– Тогда заготовим контракт.

– У тебя есть хороший специалист по сплавам? Мне очень нужен такой специалист.

– У меня – нет. Я пользуюсь услугами старого приятеля – доктора Хельда из «Байерише моторенверке». Разумеется, тоже небесплатно.

– Я могу дать ему техническое задание?

– Тебе придется съездить в Мюнхен.

– Хорошо. И еще просьба. Скоро сюда придет кое-какое оборудование из училища. Нам с Вилли потребуется помещение для лаборатории.

– Лабораторию можно устроить у меня на заводе.

– Нет. Можно ли найти поблизости фольварк или мызу?

– В таком случае я должен поставить в известность городские и партийные власти…

– У меня есть нужные документы.

– Тогда, думаю, это не составит особых затруднений.

Покончив с деловой частью, Маркус ожидал расспросов о жизни, о фронте, о политике. Однако, к его удивлению, ничто это не интересовало старого Хохмайстера. Ноель будто жил в другом мире, время сыпалось сквозь него, как в песочных часах, – не затрагивая, не волнуя, не будоража. Он был озабочен содержанием своего кошелька, и только.

«Боже, неужели я к старости стану таким же?» – мысленно ужаснулся Маркус.

Он сдержанно пожелал отцу спокойной ночи и ушел в свою комнату. Окнами она выходила в сад. Маркус опустил раму, свежий ночной воздух пробежал по разгоряченному лицу. Здесь прошли его детство и юность. Когда-то комната казалась большой. До подоконника можно было достать, только поднявшись на цыпочки. Теперь она как бы сделалась ниже и уже. Голова немного не доставала до потолка. В кровати со стародавними медными набалдашниками, где в детстве мог спать хоть поперек постели, сейчас он едва поместился.

Одна стена была занята полками с книгами и учебниками, на другой – багровел ковер с вытканным изображением схватки янычар с крестоносцами. К нему мать пристегнула большой булавкой боксерские перчатки: в них он впервые вышел на ринг. В простенках между окнами висели фотографии в рамках из мореного дуба. Приличный немецкий мальчик в Альпах с рюкзаком и лыжами. Мальчик с гимназическим ранцем за плечами и капризно поджатыми губами: он был чем-то рассержен. Юноша спортивного типа с гладким пробором. Вот он на ринге вместе с Максом Шмеллингом. Последнюю фотографию, присланную из училища, мать заказала увеличить. На Маркусе была та же фуражка с высокой тульей и черным околышем инженерных войск, какую он носил сейчас, только на погонах еще не серебрились капитанские звездочки.