Операция «Феникс»

— Особенно порадовать нечем, Сергей Николаевич, — начал он свой доклад. — Беседовал с участковым. Тот знает Рудника, был у него дома по жалобе соседей. Однажды Рудник отсутствовал, у него лопнула труба в ванной, залило нижние квартиры.

— Ну и что говорит участковый?

— Говорит, что Рудник живёт тихо. С соседями отношения нормальные. Пьяным его никогда не видели. Друзья и знакомые заходят к Руднику редко.

— В общем, образцовый гражданин. Хранит деньги на сберкнижке и аккуратно платит за свет, воду и другие коммунальные услуги.

— Получается, что так. Правда, удалось узнать и кое-какие детали. Последнее время по этому адресу почти не бывает. Наверное, поселился у своей сожительницы.

— Сожительница, — сморщился Рублёв. — Какое противное слово! Пахнет милицейским протоколом и кухонной склокой. Позаимствовал из лексикона участкового тридцатых годов, что ли?

— Ну не знаю, как её ещё назвать… Пусть будет любовница, — равнодушно согласился Максимов. — Ладно, ею я займусь сам.

— Лидия Павловна, — сказал Рублёв, — вот кто знает Рудника. Уж наверняка лучше любого кадровика.

— Так-то оно так, — подтвердил Максимов, — только говорить с ней в открытую рискованно. Может, она его любит.

— Ладно, что-нибудь придумаем. — Рублёв взглянул на часы. — Уж половина седьмого. Через полчаса футбольный матч…Ты как, не хочешь посмотреть?

Максимов покачал головой.

— Жене обещал приехать сегодня пораньше. Да и уроки у старшего сына надо проверить. Вчера оболтус двойку принёс. — Максимов улыбнулся. — Правда, по рисованию. Цветные карандаши дома забыл. А так парень толковый. По алгебре и физике сплошные пятёрки.

Гоша поднялся — полноватый, с простым добродушным лицом.

— Если понадоблюсь — позвони.

— Думаю, что не понадобишься. Отдыхай. И передай привет от меня своим.

* * *

Лидия Павловна Матвеева оказалась невысокой миловидной женщиной. Но возраст брал всё-таки своё, о чём свидетельствовали едва заметные морщинки вокруг небольших серых глаз.

Из анкеты Рублёв уже знал, что Матвеевой тридцать семь. Если бы не предательские морщинки, ей можно было бы дать и меньше — фигура у неё оставалась по-девичьи тонкой. Тщательно пригнанный серо-голубоватый костюм, чёрные лакированные туфли придавали ей если не элегантность, то, во всяком случае, нарядность, праздничность.

Рублёв почему-то представлял её себе другой — полной, рыхлой, преждевременно опустившейся.

Он встретился с Матвеевой в отделе кадров института. Предлог для беседы нашёлся сам собой: выяснилось, что руководство лаборатории собиралось сделать её руководителем группы лаборантов, занимавшихся оформлением документации по испытанию недавно разработанного в институте нового тугоплавкого металла.

Лидия Павловна кивнула: она готова ответить на любые вопросы и, видимо, догадываясь, что разговор предстоит долгий, вынула пачку «Кента». «Американские сигареты, — подумал Рублёв. — Наверняка от Рудника». — И щёлкнул зажигалкой.

Он попросил рассказать о её работе.

— Не бог весть что, конечно, — отвечала она. Голос у неё был хрипловатый, как у большинства курящих женщин. — Главное — правильно оформить документацию. Но теперь будет сложнее: народ в группе молодой, знаний не хватает.

— Вы ведь опытный сотрудник. Сколько лет вы здесь работаете?

— Пятнадцать.

— Немало.

— Я пришла сюда девчонкой. Собиралась поступить в институт, да не вышло. — В глазах её пробежала тень воспоминаний. — Сил не хватило…

— Простите, — сказал Рублёв после короткой паузы. — Согласно вашей анкете вы не замужем? В вашей личной жизни не произошло никаких изменений?

— Нет… — И добавила: — Да, всё по-прежнему.

— Так… — Рублёв закрыл папку с анкетой. — Мне не хотелось бы быть нескромным… Но сами понимаете, таков характер нашего института.

— Можете не извиняться. Я всё понимаю.

— Вероятно, у вас есть близкий человек?

Она опустила взгляд и поспешно затянулась.

— Есть, конечно.

— Вы не могли бы рассказать, кто он? Я имею в виду, чем он занимается?

Лидия Павловна подалась вперёд и раздавила сигарету в стеклянной пепельнице на столе Рублёва.

— Он шофёр. Возит какого-то дипломата. Вам нужно знать его фамилию?

— Да. Если вы не возражаете.

— Рудник. Павел Аркадьевич Рудник.

— И вы часто с ним встречаетесь? — Она молчала, разглядывая пальцы: сиреневый лак на длинных ногтях свеже блестел. — Вам неприятен этот разговор?

— Нет, нет… Если нужно для дела… — Матвеева беспомощно улыбнулась, обнажив потускневшие от никотина зубы. Она, видимо, много курила.

Рублёв пытался понять эту женщину, пытался представить, как она жила до встречи с Рудником. Скромная квартира. Тахта, торшер. Одиночество. Детей нет, и уже не будет. Одиночество особенно сильно чувствуется в праздник. Случайные связи с мужчинами. Надежда вспыхивает и тут же умирает.

И вот появляется Рудник. Он вполне ещё может нравиться женщинам. Импозантен. Следит за собой. Ничего удивительного, что она привязалась к нему. Интересно, знает ли она, кто он есть на самом деле? Вряд ли. Рудник не доверяет никому. Такие не доверятся даже любимой женщине. Это правило их ремесла.

— Ещё раз извините. Он не делал вам предложения?

— Да, — выдавила она.