Операция «Форт»

Бойко — Федоровича тоже посадили в общую камеру. Его привели вместе с женой на несколько часов и увели обратно. Сказали — в одиночку. Федорович сидел угрюмый, делал вид, что ни с кем не знаком. Спустя много лет Федорович признал на допросе, что, в сигуранце его сделали тогда камерным агентом-провокатором. Вести о новых арестах угнетали людей. Вот тогда, преодолев замкнутость, Молодцов сделался разговорчивым, начал шутить, но чаще всего заводил разговоры о солдатском долге, о неминуемой нашей победе, о боях под Москвой. На душе становилось светлее. Крепче держались они на допросах. Все, кто слушал эти беседы на тюремных нарах, кто сумел пережить то лихое время, навсегда сохранили в памяти слова Бадаева: «Главное, ребята, не потерять веру в наше большое дело. Кто сохранит ее — выдержит».

И люди выдержали — значит, сохранили ту великую духовную силу, которая владела поколениями революционеров-подпольщиков, знавших, во имя чего они борются.

Из центральной тюрьмы всю группу почему-то снова отправили в сигуранцу. Здесь новая весть ударила Молодцова: арестовали Екатерину Васину с дочерью. Об этом сообщила Тамара Межигурская. Ей удалось переправить Екатерине записку. Зину, возможно, освободят как несовершеннолетнюю, тем более что против нее никаких улик нет. Но с Васиной дело хуже.

И снова возникла надежда, мечта о побеге. Что, если через Канарейку связаться с отрядом, пусть организуют вооруженный налет на сигуранцу. Это вполне возможно. Следует сделать так… В голове рождались самые дерзкие планы…

Быть может, в эти же самые дни по другую сторону фронта, в Москве, в оперативном центре рождались такие же дерзкие планы. Как только восстановилась радиосвязь с одесским подпольем, Григорий тотчас запросил катакомбистов:

«Сообщите, надежен ли курьер, который принес сведения о Кире. Уточните, под какой фамилией он арестован и находился под следствием. Следите за его судьбой. Есть ли возможность выручить Кира при конвоировании или при других обстоятельствах вашими силами и средствами. Известно ли, как произошел провал. Кто виновник, кто руководитель группы, где произошел арест. Кто такие девятнадцать арестованных!

Кто будет судить группу? Кто следователи? Постарайтесь найти подходы к ним».

Через несколько дней Григорий снова запрашивает одесские катакомбы:

«Что слышно о Кире? Продумайте возможность вооруженного налета на тюрьму, в которой сидят арестованные».

Нет, в Центре не бросали на произвол судьбы своих людей, попавших в беду. Из Москвы всячески следили за судьбой Кира. Здесь строили планы, как помочь ему. Но связь с одесским подпольем снова и надолго прервалась.

Планы, планы, планы… Они рождались в Москве, в катакомбах, в самой тюрьме. Ребята-комсомольцы, друзья Якова Гордиенко, тоже строили свои планы, что-то придумывали, потом отвергали и начинали все сызнова. В тюрьме парни жили одним гнездом и сообща намеревались бежать.

Гриша Любарский долго ходил пришибленный, и товарищи с трудом вывели его из этого состояния. Ведь получилось, что Гриша будто бы стал соучастником Федоровича. Да, да! Гриша сам так и сказал, терзаясь тем, что случилось. Он убил Борового по приказу предателя. Разве сам он не предатель после этого?

Полный отчаяния, подросток лежал на голых нарах, уткнувшись лицом в свернутый ватный пиджак. Его как могли успокаивали, убеждали. Любарский поднимал голову, и в глазах его было столько тоски и страданья, что друзья опасались, как бы он чего не сделал над собой. Однажды Гриша сказал:

— Помните, ребята, мы читали письма… Комсомольцев, которых казнили белые. Разве они могли бы так?

— Так ведь это обман. Тебя Старик на обман взял, на провокацию. — Гордиенко вскипел при одном упоминании о Федоровиче. Он ненавидел его с лютой яростью…

Гриша стоял на своем:

— Помните, как писала Дора: «Я умираю как честная коммунистка…» А я?.. Ой, гад, что он со мной сделал!.. — Любарский снова зарылся с головой в пиджак, и острые плечи его начали вздрагивать.

Когда Гриша несколько успокоился, он признался товарищам:

— Знаете, ребята, я ведь неправду сказал вам, когда мы письма читали, помните, в мастерской… Дора Любарская мне тетка, сестра отца…

— Чего же ты не сказал? — спросил Хорошенко.

— Не знаю… Подумали бы — хвалится… Ведь нам до них, как до неба… Помните, как она просила поклониться солнцу, цветам. Потому что у нее на душе светло было… А. у меня…

— Опять за свое! — сердито проворчал Яков. Но сердитость его была искусственной.

Гриша Любарский мучился своими мыслями до тех пор, пока не встретился случайно с Федоровичем. Это произошло в коридоре, когда Любарского вели на допрос. «Старик», как его звали ребята, шел навстречу в сопровождении румынского солдата. Все произошло в мгновение ока. Гриша рванулся к ненавистному человеку, пытаясь дотянуться ногтями до его лица. Федорович откинул голову, и ногти с яростью скользнули по горлу, по твердому, выступающему вперед кадыку. В исступлении Гриша рвал на предателе одежду, царапал, кусал ему руки.

— Подлюга!!! Сволочь!.. Вот тебе за всех нас, подлюга!.. — бессвязно кричал он.