Операция «Форт»

«Получено сообщение, что Кир и две связные неминуемо будут приговорены к расстрелу.

Полиция разобрала главный ход в шахту и втолкнула парламентера с письмом румынских властей. Предлагают сдаваться в течение 48 часов. В противном случае будем уничтожены. Угрожают взрывом шахт и применением газов. Парламентер задержан в отряде. Ответа не дали. Какие будут указания?

По поводу Кира сообщаем: он проходит на следствии под фамилией Бадаев Павел Владимирович, уроженец города Сасова Рязанской области, русский, 1911 года рождения, по профессии кузнец, место работы — Гужтрансартель. Другими материалами не располагаем».

Из Москвы с узла связи в тот же сеанс в Одессу отправлены подробные указания:

«Советовался с компетентным товарищем, знающим место вашего пребывания. Он утверждает, что нет таких средств, которыми можно было бы выманить или уничтожить людей, находящихся в вашем положении.

В случае необходимости вы можете уходить в любом направлении. Передаю ориентиры:

Колея от тачек в штольне ведет к выходу из катакомб.

Следы от ударов острия кирки на потолке указывают направление в глубину катакомб.

Сообщите, какие возможности имеются у вас для ведения работы в городе. Что известно о положении Кира? Мужайтесь. Григорий».

Здесь снова наступает перерыв в связи. Видимо, подпольщикам невозможно прорваться сквозь блокаду жандармов и хотя бы ненадолго развернуть радиостанцию. Но подпольщики могут слушать Москву, они принимают некоторые сообщения. 11 мая, выйдя на связь после многодневного перерыва, они передают в Центр:

«Ваши первомайские поздравления и сообщение о победах Красной Армии приняли по обычной сети. Сами выйти в эфир не могли. Тяжелые условия, в которых мы пребываем, не сломили в нас веру в победу Красной Армии».

24 мая катакомбисты успели передать очень короткое сообщение, оборванное на полуслове.

«Катакомбы блокированы воинскими частями румын. Намерены…»

Радист центрального узла связи записал: «Связь нарушена и больше не восстановилась. На позывные корреспондент не ответил».

После этого связь с одесским подпольем оборвалась надолго. Она возобновилась только в августе 1942 года. Два с половиной месяца от подпольщиков не было никаких известий.

Среди материалов дела «Операция „Форт“ есть одна маленькая справка, единственный документ, относящийся к лету 1942 года. Это докладная одного из сотрудников отдела, которому поручалось выяснить ряд деталей, связанных с „Операцией «Форт“. Сотрудник писал:

«По имеющимся документальным данным, полученным из параллельных источников, установлено, что в конце мая румынские и немецкие власти приступили к окуриванию аэросолом катакомб в Одессе. На окраине города произошло несколько сильных подземных взрывов, вследствие которых имелись потери среди румынских солдат. Есть убитые и раненые. Размеры потерь не установлены».

Вот и все, что было известно о неразгаданной судьбе подпольщиков в одесских катакомбах. К этому времени относятся лишь несколько запросов и рекомендаций, сохранившихся в деле.

«Передавать указания через открытую сеть на длинных волнах».

«Систематически выходить на связь».

«Внимательно следить за эфиром, искать катакомбы на соседних волнах».

«Нет ли вестей из Одессы?»

Вестей не было.

Но люди продолжали там жить, там — в катакомбах, оторванные от Большой земли. Они жили, не имея возможности подать о себе весть.

Старшим радистом в отряде катакомбистов был Евгений Глушков, узколицый парень с тонкими, постоянно сжатыми губами и длинными светлыми волосами, которые по-девичьи зачесывал назад. Он неплохо знал радиодело, но человек был разбросанный и разболтанный. Все свободное время он проводил в обществе Асхат Францевны Янке — отрядного врача катакомбистов, которую Глушков знал еще до войны и привел в катакомбй, когда формировался отряд. В катакомбах врачиху звали просто Ася. Это была еще молодая, но уже начинающая полнеть женщина с такими белесыми ресницами и бровями, что казалось, будто на ее бледном и веснушчатом лице вообще нет никакого намека на растительность. От этого ее прозрачно-голубые глаза выглядели куда темнее, чем были на самом деле. В отряде держалась она не то чтобы замкнуто, но своей холодной официальностью отталкивала от себя людей. Исключение составлял радист Глушков, глядевший на Асхат Францевну влюбленными глазами.