Операция «Гадюка»

— Как же не встречал, — отвечает он, — я его часто встречаю. Он имеет должность командира роты и чин лейтенанта, то есть офицера.

— Как его зовут?

— Вам его имя ничего не даст, — сказал главный разведчик, — потому что имена тем, кто внутри, меняют. Старого имени они не помнят.

Я почувствовала, что он чего-то недоговаривает.

— Как его здесь зовут? — спросила я.

— Коршун.

— Разве это имя? Что он, индейцем стал, что ли?

— После обработки люди становятся пустыми белыми табличками. И на этих табличках ты можешь писать что вздумается. Имя им не нужно надолго. Коршун, а может быть, и Слизняк.

— Нет, — сказала я. — Слизняк быть не может. Они же на фронте. Значит, имена должны быть боевые.

Шейн только пожал плечами.

— А сами вы откуда? — спросила я.

— Я сюда попал раньше, чем Коршун, точно я не помню — уж очень энергично они стирали мою память. Но это был большой город на большой реке. Вернее, на слиянии двух больших рек. Он назывался раньше одним именем, потом ему дали другое.

— Как здесь, — улыбнулась я. — То Витечка, то Коршун.

Потом я представила себе карту нашей родины и сказала:

— Вернее всего, это Нижний. Нижний Новгород. — Загадка была нетрудной.

— Правильно, — обрадовался разведчик. — Кстати, я помню мое настоящее имя. Григорий.

— Очень приятно, — сказала я. — Меня зовут Александрой. Вы можете привести Коршуна с собой?

— Сомневаюсь, — ответил генерал. — Во-первых, меня поймают и убьют даже раньше, чем я ожидаю. А во-вторых, он сам не захочет идти сюда.

— Вы скажете, что я его жду.

— А он вас помнит?

— Должен помнить! — воскликнула я. — Он же мой муж.

— Вряд ли это аргумент.

— А что аргумент?

— Еще не знаю. Но не смогу оказать вам эту услугу бесплатно.

— Скажите сколько.

— Не в том смысле.

— Если не в том, то я согласна.

Он поморщился, будто я ему чего-то кислого в суп налила.

— С женщин я платы не беру… такой платы. Мне нужна встречная услуга.

— Говорите. — Я сделала вид, что меня не задела его реплика. Даже самой последней шлюхе бывает обидно, если ее прелести отвергают. Хотя, конечно же, я почувствовала облегчение.

— Мне нужно уйти отсюда. Вместе с вами.

— Как же это сделать?

— Это ваши проблемы, — сказал Григорий. — Я доставляю тебе Коршуна, ты его берешь с собой. Но не забываешь и меня.

— Хорошо, — ответила я не задумываясь.

— Если обманете — я на выходе подниму шум. Пускай меня убьют, но ни ты, ни твой муж отсюда не выйдете.

— А вот пугать меня не стоит, — обиделась я. — Меня и не такие, как ты, пугали.

Он вдруг широко ухмыльнулся. Потом сказал:

— Ты — дикая кошка.

— Вот это уже культурнее, — ответила я.

— Думай, как нас отсюда вывести.

Я стала думать.

Для меня главной трудностью были не местные — какое им дело, кто уходит и как уходит. Я здесь второй раз, так что знаю: никто нас на обратном пути не проверяет. Но вот наши зададут вопросы. Наших надо нейтрализовать.

Я думала целый час, боевое время началось, но ничего не придумала. Можно было бы пристукнуть кого-то, допустим Порейку, и взять с собой Витечку. Но они размером отличаются, а лицо — ничего похожего. Да и остальные поднимут такой крик, что меня на выходе пристукнут. Значит, следует убедить моих спутников. А как их убедишь?

И тут я встретила Гарика.

Оказывается, Гриша Кун решил подстраховаться. Я как спасительница вызывала у него сомнения. И он отыскал Гарика. Хотя и обо мне не забыл.

Я понимала, что он послан мне судьбой. Ему тоже надо вырываться отсюда. Значит, нас будет четверо — четверо против них. Уже прогресс!

И тут Гарик сказал мне, что разведчик Шейн уже привел человека изнутри. Правда, израненного. Он лежит в комнате. Может, это и есть Витечка?

Гарик еще не успел закончить, как я уже мчалась по коридору — куда бежать дальше? В какой комнате?

По дороге мы никого не встретили — уже начиналось боевое время, и все, кто может, скопились на балконе или поблизости от него.

* * *

…Сенаторы играют, ставят на рыцарей, ставят на взводы — кого убьют, а кто убьет сам. Они входят в страшный азарт, я сама видела. Для них деньги не играют роли, но ради копейки удавятся, если эта копейка добыта в игре. Один как-то умер, мне рассказывали — сердце не выдержало. Хотя они, как говорят, бессмертны. И потому им очень скучно. Да любой из нас — стань бессмертным, через полгода или через сто лет, но обязательно повесится.

Вокруг сенаторов крутились служители и всякая местная шантрапа. Большей частью они тоже делают ставки на живых солдатиков, тоже играют, подражают начальству.

А рядом с сенаторами сидели наши — Порейко, генерал, Рустем. Они тоже научились играть, но для них главное не играть, а выигрывать, умножать гонорар.

Гарик первым вошел в комнату и сразу сказал:

— Здесь свои, не бойся. Как ты там?

Ответили не сразу. Я замерла в дверях — неужели сейчас я услышу его голос? Наверное, он никогда не поймет, на что мне пришлось пойти, чтобы отыскать и вытащить его отсюда. Только бы рана была небольшой… как в песне.

И он ответил. Хрипло, почти неузнаваемо — но ответил:

— Проходи. Я живой еще.

И тогда я оттолкнула Гарика и первой подбежала к Витечке.