Операция «Гадюка»

Поезд пошел быстрее, стук колес прерывал звук голосов.

К сожалению, все сбылось. Самые худшие опасения сбылись.

Они ехали, чтобы выпустить — пока неизвестно где, как и сколько — отравляющее вещество, современный яд. Лядов работал здесь, видно, в каком-нибудь почтовом ящике — в Максимовке. Майоранский — старый волк еще из бериевских времен, если он принимал участие в убийстве Бандеры.

Они разговаривали спокойно, словно не потрясены заранее ужасом того, что им предстоит сделать.

Дошли ли до Москвы его послания? Выполнит ли его просьбу Верка-снайпер?

Если в Бологом не будет никакого сигнала, придется действовать самому — он должен остановить агентов Берии, прежде чем они доберутся до яда.

Поезд замедлил ход.

— Интересно, знал ли убийца Кивелиди, с каким ядом он имеет дело? — спросил Майоранский.

— Вернее всего, он приговорил себя к смерти.

— А может, он и не приговаривал — если инкубационный период несколько минут или даже часов, он мог спокойно уйти и умереть на улице.

Поезд останавливался.

Женщина открыла глаза и глядела на фонарь за окном. Мальчики спали.

— Сколько времени, не скажете? — спросил Егор.

— В твоем возрасте пора часы заводить, — сказала женщина. Потом поглядела на наручные часы и сказала: — Без двадцати четыре.

Значит, скоро Бологое.

Егор все ждал, что они будут обсуждать, как ехать дальше. Но об этом не было сказано ни слова.

Зато химики с удовольствием соперничали — Майоранский пытался доказать, что яды его молодости были не хуже, чем отравляющие вещества фирмы Лядова. Если бы прислушиваться и запоминать, он бы многое узнал о температурных режимах современных ядов, способах их употребления, от воды до воздуха и даже вакуума, о летальной концентрации, при которой яд убивает половину всех живых существ, попавших в поле его активности. Он даже услышал — может быть, это и есть наш убийца — о том, что Ви-икс имеет летальную концентрацию в 0,015 миллиграмма на килограмм.

Не все в беседе агентов было понятно — они многое опускали, для них очевидное.

Егор не переставал, конечно, прислушиваться к беседе, сбивался на собственные мысли. Агенты устали и подолгу молчали. А может, приближение к цели заставляло их быть серьезными? Пугало?

Если ты работаешь на Лаврентия Павловича, ни в чем нельзя быть уверенным.

— Бологое, Бологое, — громко повторял проводник, пробираясь по проходу общего вагона. — Бологое, не просыпаем, встаем, собираем вещички.

Егор очнулся.

Поезд снова замедлял ход.

За окнами замелькали огни.

У Егора не было багажа. Такого в порядочную гостиницу не пустят. Из одежды — только куртка, джинсы и, соответственно, трусы с майкой. Одежда по мере жизни в Чистилище неизбежно упрощалась. Зачем человеку одежда? Остаются лишь останки морали или, скажем, привычки ходить в одежде. Хотя нудистов тоже немало, больше, чем в обычном мире. Почти всегда можно найти голых на берегу Невы у Петропавловской крепости, они изображают там пляж.

А некоторые ходят раздевшись по идейным соображениям.

Еще не рассветало.

Рука одного из мальчиков свесилась с полки.

Все-таки начинается осень.

Мимо купе Егора быстро прошли агенты.

Егор поднялся и пошел к выходу.

Кроме них, вагон покинули еще несколько человек — те, кто добирался до работы дальше, за Бологое, и выехал заранее.

Так что под яркими фонарями на третьем пути скопилось довольно много народа.

Почти никто не говорил, словно собрались на похороны. Все были сонные и мрачные.

Егор сразу отыскал глазами своих спутников.

Они ежились, их, как и Егора, тревожно схватил утренний холод. Не то чтобы было очень холодно, Егор подумал, что градусов десять, не меньше, но они ведь отвыкли от холода.

А тут еще подул ветер. Так что зашумело в вершинах деревьев и захлопали крыльями, завопили разбуженные вороны.

Толпа растекалась ручьями через пути — некоторые к вокзалу, другие — по ту сторону путей.

Агенты Берии пошли к станционному зданию.

Егор увязался за ними. Он шел шагах в десяти и думал, что делать человеку, у которого нет денег. Совершенно нет, ни копейки. Водитель автобуса может его не пустить.

«Хорошо, в крайнем случае запомню номер автобуса и подожду рассвета.

Как-нибудь дозвонюсь до института — даже если милостыню придется просить».

Резкий женский голос командовал маневровыми паровозами, которые перевозили вагоны с путей на пути, формировали составы или занимались другими полезными делами.

Егор, уже подойдя к вокзалу, даже не сразу сообразил, что слова радиоголоса относятся к нему.

Впрочем, никто не обратил на эти слова внимания, потому что люди сочли — продолжается разговор между своими, станционными.

— Егора Чехонина просят пройти в комнату дежурной милиции. Повторяю, Чехонина Егора просят пройти в дежурную комнату милиции к лейтенанту Свечкину.

А когда Егор догадался, что призыв относится к нему, он замер от неожиданной радости.

Когда ты уже в отчаянии от одиночества и невозможности ничего сделать… И уже впору садиться и опускать руки…

И тут с неба доносится зов!

Уверенный женский голос приказывает тебе отыскать друга…