Операция «Гильгамеш»

— Будем, конечно, — Жора попытался улыбнуться трясущимися губами. Видимо, его голова никак не могла осознать тот факт, что пигалицей и кабинетным червем были уничтожены все бандиты, во главе с самим Костоломом. То есть монстром, терроризировавшим полгорода…

— Сматываться надо поскорее, — продолжил Жора. — Того и гляди, здесь кто-нибудь появится…

— Если никто столько часов не появлялся, то и теперь вряд ли, — сказал дядюшка, подойдя ко мне и Жоре. — Что будем делать с чемоданом?

— Вы что имеете в виду? — я вновь прикинулась дурочкой.

— Ты уверена, что мы сможем вернуться сюда и достать его со дна?

— Нет, — честно призналась я. — Совершенно не уверена. Поэтому, после короткого сна я снова отправлюсь за ним.

— С ума сошла! — запротестовал дядюшка. — Ночью?!

— А какая разница? — расхорохорилась я, хотя, признаться, спускаться ночью на стометровую глубину не особенно и жаждала. Даже в обогреваемом гидрокостюме.

— Давай хоть до утра подождем! — настаивал дядюшка.

— К утру может реализоваться пророчество Жоры, — я притворно зевнула. — Странно, что сюда до сих пор никто ещё не нагрянул. Хотя пару часиков перед новым погружением я все-таки поспала бы…

Плечо дядюшки все еще сильно кровоточило и мне пришлось, по совету Жоры, сбегать в капитанскую каюту за спиртом, которым любил иногда побаловаться капитан «Мурены».

Спиртовую дезинфекцию и новую перевязку дядюшка перенес стойко. Зато я окончательно выбилась из сил и провалилась в сон, оставив бравого капитана на попечение несостоявшегося лауреата Нобелевской премии.

Я уснула на ложе Костолома, провонявшем его мерзким амбре. Это не значит, что я не брезглива. Отнюдь. Просто я прекрасно понимала: если я сегодня ночью не подниму на борт чемодан с баксами, то следующего шанса не будет. Следовательно, мне надо было поспать хотя бы три, а лучше — четыре часа, чтобы набраться сил для нового погружения.

Проснулась я от смутного предчувствия беды. Я не могла толком установить источник опасности, но четко понимала: если до рассвета не подниму чемодан, будет поздно: в наш район уже спешило судно, на котором находились люди, знавшие о содержимом желтого чемодана и кейса.

Ночь была прохладная и, сжалившись над Жорой, я отвела его в каюту, где уложила в койку, намертво прикрепленную к полу. При этом я, несмотря на протесты дядюшки, крепко привязала Жору к койке.

Остальные члены команды тихо сидели в трюме, даже не пытаясь освободиться.

Пока я спала, дядюшка приготовил все необходимое для погружения, и в час ночи я вновь ушла под воду. При мне имелись два запасных баллона с дыхательной смесью, «аэростат» в сложенном виде, и баллончик со сжатым гелием для него

Несмотря на то, что я включила обогрев гидрокостюма, мне было холодно. Со сна, наверное.

Первые тридцать метров я преодолела без хлопот, но все-таки было жутко и неуютно. Как-никак ночью я погружалась на такую глубину впервые.

Интуитивно я понимала, что все обойдется, что я достану эти проклятые баксы, с помощью которых мы с дядюшкой наконец-то сможем обезопаситься от врагов и довести до конца его эксперименты. Но одновременно во мне зарождался страх перед чем-то чужеродным, что в эту ночь впервые пробуждалось в моем сознании.

Несмотря на мою откровенность с дядюшкой я иногда просто не могу найти нужных слов, чтобы описать ему процессы, происходящие во мне. Мысли и чувства, совершенно неожиданно овладевавшие мною, я часто даже не смогла бы и самой себе сформулировать.

Обычно подобное происходило во время сильного эмоционального подъема. Или в мгновения опасности. Во мне пробуждались какие-то первородные силы, о существовании которых я ранее и не подозревала. Возможно, это проснулись инстинкты предков, а может быть и новые качества, которыми обладают пока лишь считанные люди на планете. Иногда мне казалось, что я обладаю знаниями и способностями, неведомыми вообще никому кроме меня. Изредка я, преодолевая страх, позволяла себе слабые попытки разобраться в этих своих способностях. И тогда предо мной открывалась пугающая бездна, которая влекла меня, но в которую я, по большому счету, боялась погружаться. Лишь в кризисных ситуациях я осознавала свои, практически, неограниченные возможности и осторожно, шаг за шагом, училась ими пользоваться.

Нечто подобное произошло со мной и сегодня, когда я почувствовала, что мы с дядюшкой находимся на волосок от гибели. Мне открылись единственно правильные варианты поведения. Видимо, инстинкт самосохранения, свободный от законов морали и этических норм, поднимался в такие моменты из глубин моей памяти, и рефлексы, задавленные условностями цивилизации, полностью овладевали мной.