Читаем Операция "ГОРБИ" полностью

«Чернобыльский эксперимент» НЕ ДОЛЖЕН БЫЛ ПРОВОДИТЬСЯ. Все инстанции, прочитавшие, что в ходе эксперимента отключается «аварийка», наложили на него ВЕТО. Но упрямству руководства Чернобыльской АЭС не было предела. В январе 1986 года программа эксперимента была направлена Директором АЭС В. П. Брюхановым Генеральному проектировщику в институт Гидропроект и в Госатомэнергонадзор. Ответа не последовало.

И все же, далекие от понимания того, как может повести себя коварный уран, команда Брюханова — Дятлова — Фомина решилась на дикую авантюру. Раньше атомные станции не взрывались! И сейчас в надежности АЭС все были уверены, как если бы это была не АЭС, а простой валенок. Брюханов даже участвовал в строительстве ЧАЭС! И поэтому команда Брюханова решилась пойти НА ОТКЛЮЧЕНИЕ ВО ИМЯ ВЫСОКОЙ НАУКИ ВСЕЙ «АВАРИЙКИ» АЭС!

НАША СПРАВКА

Как работает аварийная система защиты АЭС?

Аварийная система защиты и системы защиты САОР (система аварийного охлаждения реактора) срабатывают, если на станции датчики передают сигнал о выходящих за рамки нормы показателях. Это: 1. Давление на линии циркуляционных насосов. 2. Давление на линии «нижние водяные коммуникации — барабаны-сепараторы». 3. Давление в боксе реактора. Если хотя бы один из показателей выходит за предел допустимого, то срабатывает аварийная защита. Все 211 штук графитовых поглощающих стержней падают вниз, на урановое топливо и одновременно врубается холодная вода от емкостей САОР (200 кубометров воды), включаются аварийные насосы водоснабжения и разворачиваются дизель-генераторы надежного автономного электропитания. В этом случае ничего страшного с АЭС произойти просто не может!

Но участники «чистого эксперимента» просчитали, что все показатели давления на АЭС во время «эксперимента» выйдут за пределы нормы. А значит, аварийная система непременно сработает. А раз так — надо ее отключить. Ради «науки» и чьих-то неуемных амбиций была нарушена святая святых атомной технологии. Ведь если при разработке АЭС еще в чертежах в нее закладывали понятие «максимальной проектной аварии», то это означает, что разработчики станции (в т.ч. и странно покончивший с собой создатель ЧАЭС академик В. Легасов) были готовы к аварии и сконструировали станцию так, чтобы система защиты эту аварию нейтрализовала и выдержала!

О каких же «недостатках проектирования» потом говорилось на суде? Следовало говорить о грубых недостатках эксплуатации станции! Кто же дал «экспериментаторам» право лишать

реактор всех предусмотренных правилами ядерной безопасности защит, плюнув тем самым в лицо проектировщикам АЭС с мировым именем?!

Никто не давал! Сами себе разрешили...

Когда во время эксперимента мощность станции резко и по непонятным причинам упала — с 800 МВт до всего 70 и единственно правильным решением было бы ее окончательно заглушить, команда Дятлова приняла решение поднять мощность, — чтоб провести пресловутый эксперимент. В час ночи 26 апреля инженеры-операторы станции Акимов и Топтунов, начали поднимать мощность станции, хотя это запрещали все инструкции. Для этого они выдернули из уранового топлива даже те стержни графита, которые считались «неприкосновенными». Молодые операторы испугались начальственного окрика и обещания их уволить. И тут мощность стала расти слишком быстро. Снова окрик Дятлова, его испуг, что ситуация вышла из-под контроля (это действительно так). И начальственный приказ:

— Глуши, к черту, машину.

Акимов и Топтунов врубают механизм глушения станции — и все графитовые стержни падают вниз. Но мощность станции уже достаточно велика и резко ее глушить уже нельзя. Реактор взрывается (паровой взрыв), как котел, в котором закипела вода. Графитовые стержни, не достигнув урана, ломаются в своих каналах. Дальше — остановить реактор уже просто нечем (т.к. поломанный графит крепко застрял в каналах, далеко от уранового топлива), и начинается неконтролируемый разгон реактора. Охладить его тоже невозможно — система СУОР (охлаждение водой) и другие аварийные защиты отключены. А урановая реакция набирает силу. Горит крыша реактора. Трагедия набирает обороты.

ЗАГАДОЧНАЯ СМЕРТЬ АКАДЕМИКА ЛЕГАСОВА

Перейти на страницу:

Похожие книги

Иван Грозный
Иван Грозный

В знаменитой исторической трилогии известного русского писателя Валентина Ивановича Костылева (1884–1950) изображается государственная деятельность Грозного царя, освещенная идеей борьбы за единую Русь, за централизованное государство, за укрепление международного положения России.В нелегкое время выпало царствовать царю Ивану Васильевичу. В нелегкое время расцвела любовь пушкаря Андрея Чохова и красавицы Ольги. В нелегкое время жил весь русский народ, терзаемый внутренними смутами и войнами то на восточных, то на западных рубежах.Люто искоренял царь крамолу, карая виноватых, а порой задевая невиновных. С боями завоевывала себе Русь место среди других племен и народов. Грозными твердынями встали на берегах Балтики русские крепости, пали Казанское и Астраханское ханства, потеснились немецкие рыцари, и прислушались к голосу русского царя страны Европы и Азии.Содержание:Москва в походеМореНевская твердыня

Валентин Иванович Костылев

Историческая проза
Александр Македонский, или Роман о боге
Александр Македонский, или Роман о боге

Мориса Дрюона читающая публика знает прежде всего по саге «Проклятые короли», открывшей мрачные тайны Средневековья, и трилогии «Конец людей», рассказывающей о закулисье европейского общества первых десятилетий XX века, о закате династии финансистов и промышленников.Александр Великий, проживший тридцать три года, некоторыми священниками по обе стороны Средиземного моря считался сыном Зевса-Амона. Египтяне увенчали его короной фараона, а вавилоняне – царской тиарой. Евреи видели в нем одного из владык мира, предвестника мессии. Некоторые народы Индии воплотили его черты в образе Будды. Древние христиане причислили Александра к сонму святых. Ислам отвел ему место в пантеоне своих героев под именем Искандер. Современники Александра постоянно задавались вопросом: «Человек он или бог?» Морис Дрюон в своем романе попытался воссоздать образ ближайшего советника завоевателя, восстановить ход мыслей фаворита и написал мемуары, которые могли бы принадлежать перу великого правителя.

А. Коротеев , Морис Дрюон

Историческая проза / Классическая проза ХX века