Операция «Гроза плюс» (СИ)

Положив свой рапорт в конверт, и заклеив его, Александр Михайлович, надписал на нем: И.В. Сталину, затем вышел в коридор, и передал конверт офицеру фельдсвязи. Он знал, что, несмотря на разрыв времени, разделяющий его и адресата, через несколько часов по абсолютному счету его рапорт ляжет на стол к ТОМУ КТО РЕШАЕТ ВСЕ.

Вернувшись в комнату, Василевский посмотрел на часы. До поездки на аэродром оставалось около часа — пора было собираться.

3 марта 2017 года,

10:35, Российская Федерация, Московская область, аэродром Раменское.

Покрытый темно-зеленой армейской раскраской военно-транспортный Ан-140 на взлетной полосе мерно месил воздух своими винтами. В его салоне собралась разношерстная компания: российские военные в погонах, военные в российской зимней форме, но со знаками различия РККА, и какие-то люди в штатском.

Наконец, пилоты получили разрешение на взлет, и командир корабля привычно двинул вперед до упора сектора газа. Обе турбины взревели, и тяжелую машину, удерживаемую на месте только тормозами, затрясла крупная дрожь. Обороты турбин вышли на максимум, и командир воздушного корабля, по старой гагаринской традиции произнес, — «Поехали!» — и убрал ногу с педали тормоза.

Истребители на взлете срываются с места, как гоночные болиды. Транспортники и бомбардировщики, наоборот, несмотря на распирающую их мощь, свои первые метры по полосе проезжают как бы нехотя. И лишь потом, войдя во вкус, мчатся по бетонке, набирая скорость. Генерал-майор Захаров с профессиональным интересом наблюдал в иллюминатор, как напряглись и приподнялись консоли крыльев. Еще немного, и машина будет в воздухе.

В какой-то мере он был разочарован поездкой. Сегодня Евгений Уляхин должен был первый раз поднять в воздух модернизированный И-180. Георгий Нефедович не забывал, что он назначен командиром истребительной авиадивизии, и что вполне вероятно, если выпуск И-16 будет прекращен, то его дивизия будет вооружена именно этими самолетами. По предварительным ТТД получалась зверь-машина. Мощный мотор воздушного охлаждения, броневая защита пилота, две пушки калибром двадцать три миллиметра. И все это летает быстрее «мессершмита», и по маневренности не уступает «ишаку». Хотелось самому сесть в кабину и поднять новую машину в воздух. Но, богу — богово, а кесарю — кесарево. Летчик испытатель должен делать свою работу, а он, генерал-майор Захаров, свою. Он еще успеет насладиться этой машиной, успеет вложить в нее душу, и, встретившись в небе с прославленными асами люфтваффе, показать им — кто тут хозяин. Но перед этим предстоит длительный процесс обучения. Учить летчиков, и учиться самому. В точности, как завещал товарищ Ленин, и учит Коммунистическая партия.

Вскоре в кабине пилотов штурман сказал, — Скорость отрыва. Командир плавно потянул штурвал на себя, полоса разом провалилась вниз, и, задрав нос, Ан-140 погрузился в морозную зимнюю голубизну.

Ровно пели турбины. От Раменского до Ставрополя примерно тысяча триста километров, или два часа сорок минут полета. Кто дремал в кресле, кто смотрел в иллюминатор. Был слышен негромкий разговор. Поднявшись на высоту семь тысяч метров, воздушный корабль взял курс на юг. Под его крылом проплыл засыпанный снегом Воронеж.

У Василевского именно здесь, в самолете, ощущение ирреальности всего происходящего, неожиданно сменилось пронзительным чувством грядущей беды.

Война. Перед его глазами она вставала из-за горизонта, как грозовая туча, и неважно, что прямо над головой еще светит солнце, но гром, молния, ураганный ветер, проливной дождь и град неизбежны. Александр Михайлович понимал, что мер предложенных потомками явно недостаточно. Да, можно вооружить самой лучшей техникой и натренировать двести тысяч бойцов, создав грозную силу, которой никто не может противостоять. Но если остальная РККА останется такой как есть, то эти три превосходных и вышколенных ударных армии в первые же дни войны окажутся раздерганными на части в отчаянных попытках заткнуть бреши на фронте. Не зря он писал докладную записку товарищу Сталину.

Если говорить на языке цифр, то в западных округах расквартированы части РККА, общей численностью около трех с половиной миллионов человек. Это значит, что для подготовки более-менее приличного сержантского состава, через специальные школы надо пропустить около четырехсот тысяч курсантов. Преподавать там, по мнению Александра Михайловича должны были как кадровые унтера и фельдфебели еще царской выучки — не все же они выбились в генералы, подобно товарищу Рокоссовскому — так и специалисты из XXI века.