Операция «Империал»

— Это не закон Архимеда! Поэтому даже преданные партии лидеры не очень-то верят в эти идеалы.

— Та-ак… — Надеинов оторвал глаза от схемы и вновь посмотрел на Оболенцева. — Откуда Борзов попал в горком?

— Из комсомола.

— Он местный?

— Родился и вырос в Черноморске. В школе дважды оставался на второй год и получил аттестат зрелости исключительно за счет общественной активности: начал с барабанщика пионерской дружины. Затем сразу — горком комсомола: от инструктора до первого секретаря. Умеет подбирать способных людей и выезжает на этом.

— Достаточно!

— Простите, Виктор Сергеевич, еще одна примечательная деталь. Из свидетельских показаний известно, что на городской отчетно-выборной конференции комсомольцы «прокатили» Борзова, но его выручил Липатов — он фактически принудил фальсифицировать результаты тайного голосования.

— Липатов… Будьте осторожнее в выражениях… — Надеинов вышел из-за стола, взял в шкафу Советский энциклопедический словарь и, отыскав нужное место, прочитал вслух: — «Липатов Егор Сергеевич, 1915 года рождения, сов. гос., парт. деятель. Герой Соц. Труда (1975). Член партии с 1939. С 1967 — пред. Черноморского облисполкома. С 1975 — 1-й секретарь обкома. Член ЦК КПСС с 1973. Депутат Верховного Совета СССР с 1970». — Он с шумом захлопнул словарь. — Понимаете, с кем вы меня столкнули лбами?

Оболенцев выдержал взгляд Надеинова.

— А Ольга Северина — тоже местная? — спокойно поинтересовался Надеинов, не сводя глаз с Оболенцева.

— Я обязан отчитываться о своей личной жизни? — без вызова, ровным голосом спросил Оболенцев, заранее зная ответ.

— Обязаны, таковы наши правила. Так что готовьте объяснение и… и ходатайство о лишении Борзова депутатской неприкосновенности…

В огромном кабинете, отделанном светлым деревом, в высоком кресле, больше напоминающем трон, сидел разъяренный Липатов и барабанил пальцами по подлокотнику. На стенах, друг напротив друга, висели в дорогом багете портреты Ленина и Брежнева. На пустом полированном столе стояла большая хрустальная ваза с роскошным букетом только что срезанных высоких роз. В нишах встроенных шкафов блистали девственной незапятнанностью корешки многочисленных томов классиков марксизма-ленинизма. Горчичного цвета огромный ковер закрывал весь пол кабинета и скрадывал звуки шагов. Массивные кресла в тон ковра готовы были принять участников собрания в этом кабинете властных единомышленников.

Осторожно прикрыв за собой дверь, в кабинет с видом побитой собаки вошел Борзов. Переминавшийся с ноги на ногу, бледный и несчастный, он выглядел очень плохо. Краше в гроб кладут.

— Доигрался? — злобно бросил Липатов и сам себе ответил: — Доигрался! Стоишь, дрожишь… Мало было вам госдачи!.. Дворец построил, мерзавец!

— Это — тетка моя! Я лишь помог…

— Теткой прикрылся и решил, что спрятался? — зловеще захохотал Липатов. — На тетку записал!.. Идиот! От партии утаил! Надо же, одних продуктовых наборов нахапал на сорок пять тысяч. Куда только влезло?! — Задыхаясь от гнева, Липатов встал, налил в стакан боржоми и, выпив его, стал большими шагами мерить кабинет.

— Егор Сергеевич, вы же знаете, как кто из Москвы приедет, я первым делом на «Белой даче» «заряжал» холодильники коньяком, икрой, балыками… Вы же сами велели!

— Врешь, крохобор! — прервал его Липатов. — С Томкой сами на пару обжирались! Прохиндеи!.. Думал, что кругом дураки, ничего не понимают!

— Егор Сергеевич, послушайте… — Голос Борзова сорвался.

— Вон! Видеть тебя не желаю! — Липатов отвернулся от Борзова и показал ему рукой на дверь.

Борзов бухнулся на колени.

— Простите великодушно, Егор Сергеевич! — простонал он. — Можно еще все поправить. Есть же выход!

— Какой?

Предусмотрительно не вставая с колен, Борзов тихо прошептал:

— Позвоните Леониду Ильичу… Я же не для себя старался… На «Белую дачу» многие из его окружения приезжали… Не понравится это Леониду Ильичу, если вдруг без его ведома где-то всплывет…

Липатов брезгливо посмотрел сверху на Борзова и, ничего не говоря, пошел к окну. «Борзов, наверное, прав, — думал он. — Доложить надо. И хвост заодно этому законнику из прокуратуры Союза прижать. А то, чего доброго, всех перемажет. Да если эта информация поступит к генсеку не от меня, а из другого источника, — и мне конец».

Воспользовавшись паузой, Борзов встал с колен.

Липатов, вспомнив о присутствии Борзова, оглянулся и рявкнул:

— Ты все еще здесь?

— Помогите, Егор Сергеевич, — опять заканючил Борзов, чувствуя, что Липатов будет на их стороне. — Мы же ваши до конца.

— Худшего комплимента ты мне не мог сказать! — заявил Липатов. — Получается, что у меня одни безмозглые крохоборы работают. Ладно, иди!

Поклонившись низко в пояс Липатову, Борзов вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.

Какое-то время Липатов стоял и тер виски, будто соображал, с чего ему начинать. Затем подошел к окну и дернул за витую шелковую веревку. Присборенные атласные шторы разлетелись в стороны. Комната наполнилась ярким светом.