Операция «Катамаран». Падение. После похорон

Когда все встали из-за стола, Лэнскомб предложил подать кофе в библиотеку. Это было подсказано дворецкому его понятием о приличиях. Наступило время поговорить о деле, иными словами, о завещании, и библиотека с ее книжными шкафами и тяжелыми портьерами красного бархата создавала для этого как нельзя более подходящую атмосферу. Лэнскомб подал туда кофе и вышел, плотно притворив за собой дверь.

После нескольких отрывочных фраз каждый начал исподтишка поглядывать на Энтуисла. Тот взглянул на свои часы и приступил к делу.

— Как вам известно, — начал юрист, — я являюсь душеприказчиком Ричарда Эбернети.

Его тут же прервали.

— А я и не знала! — воскликнула Кора Ланскене. — Оставил он мне что-нибудь?

Бросив на миссис Ланскене укоряющий взгляд, старый юрист продолжал:

— Примерно еще год назад завещание Ричарда Эбернети было очень простым. За исключением нескольких мелких сумм, он оставлял все своему сыну Мортимеру.

— Бедный Мортимер, — вновь не удержалась Кора. — Уже взрослый человек, и вдруг этот ужасный детский паралич!

Презрев это вмешательство, Энтуисл продолжал:

— Столь неожиданная и трагическая смерть Мортимера была для Ричарда страшным ударом. Прошли месяцы, прежде чем он немного оправился. После этого по моему совету Ричард решил составить новое завещание. Однако прежде всего он захотел получше познакомиться с молодым поколением.

— Он устроил всем нам конкурсный экзамен, — с неожиданным звонким смехом вмешалась на этот раз Сьюзен. — Сначала Джорджу, потом Грегу и мне, а напоследок Розамунд и Майклу.

— Так оставил он что-нибудь мне? — не унималась Кора.

Мистер Энтуисл кашлянул и несколько холодно сказал:

— Я разошлю всем вам копии завещания, но суть его могу изложить уже сейчас. После выплаты довольно значительной пенсии Лэнскомбу и выполнения еще нескольких финансовых распоряжений, помельче, состояние, и очень значительное, должно быть разделено на шесть равных частей. Четыре из них после уплаты всех налогов переходят соответственно к Тимоти, брату Ричарда, племяннику Джорджу Кроссфилду, племяннице Сьюзен Бэнкс и другой племяннице, Розамунд Шейн. С оставшихся двух частей надлежит выплачивать пожизненный доход миссис Элен Эбернети, вдове его брата Лео, и сестре Ричарда миссис Коре Ланскене. После их смерти капитал будет поделен между четырьмя вышеназванными наследниками.

— Как это мило со стороны Ричарда! — воскликнула с искренней признательностью Кора. — Годовой доход! И сколько же это?

Мистер Энтуисл понял, что та не отвяжется.

— Что-то около трех или четырех тысяч фунтов в год.

— Господи! — ахнула Кора. — Вот дивно-то! Я поеду на Капри.

Элен произнесла своим мягким голосом:

— Как это великодушно со стороны Ричарда! Я очень благодарна за его отношение ко мне.

— Он был привязан к вам, Элен, — сказал Энтуисл. — Ведь Лео был его любимым братом. Да и после его смерти он всегда так радовался вашим визитам!

Элен вновь заговорила, и в ее словах прозвучали печаль и раскаяние:

— Если бы я знала, что он так болен. Я ведь гостила здесь незадолго до смерти Ричарда, и, хотя мне и было известно, что со здоровьем у него неважно, я не думала, что это так серьезно.

— Все серьезно в таком возрасте. Но он не хотел говорить об этом, и, мне кажется, никто не ожидал такого быстрого конца. Я знаю, что врач был удивлен.

— Такой удар для всех нас, — вмешалась в разговор Мод Эбернети. — Бедный Тимоти ужасно расстроился. Он все время повторял: «Так внезапно, бог мой, так внезапно».

— Но ведь все удалось великолепно замять, правда? — спросила Кора.

Все воззрились на нее, и она несколько смешалась.

— Я думаю, вы все совершенно правы, — заговорила Кора поспешно и сбивчиво. — Абсолютно правы. То есть я хочу сказать… к чему это… эта огласка? Только неприятности для всех. Это должно остаться в семье, и незачем посторонним что-то знать…

Обращенные к ней лица выражали полнейшее недоумение.

Мистер Энтуисл наклонился вперед:

— Боюсь, я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, Кора.

Кора Ланскене оглядела родных, и в ее широко раскрытых глазах, в свою очередь, выразилось удивление.

— Но ведь Ричарда убили, не так ли? — сказала она.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Возвращаясь в Лондон, Энтуисл, устроившийся в углу купе первого класса, задумался о странном замечании Коры Ланскене, вызвавшем в его душе какое-то смутное беспокойство. Конечно, Кора женщина несколько неуравновешенная и в высшей степени недалекая. Он помнил, как она, будучи еще девочкой, нередко ставила окружающих в неловкое положение своей манерой ни с того ни с сего выпаливать неприятные истины. То есть как раз не «истины» — в данном случае это слово совершенно неуместно.

Мысленно Энтуисл восстановил сцену, последовавшую за этими злополучными словами. Под изумленными и неодобрительными взглядами всех присутствующих Кора окончательно смешалась и залепетала:

— О, мне так жаль… Я не хотела сказать… Само собой, я знаю, что все в порядке, просто он умер так внезапно, а из его слов я поняла… О, прошу вас, забудьте, что я тут наговорила. Вечно я сболтну что-нибудь…