Операция «Катамаран». Падение. После похорон

— Сегодня утром я вернулся из деревни, — сообщил мистер Энтуисл.

— Значит, вы хотите посоветоваться со мной по какому-то делу?

— Да. Боюсь, это длинная и запутанная история.

— Тогда поговорим об этом после обеда. Жорж!

Расторопный камердинер мгновенно появился в комнате с паштетом из гусиной печенки и с теплыми тостами в салфетке.

Часы пробили половину десятого вечера, когда мистер Энтуисл, воздавший честь превосходному обеду и теперь наслаждавшийся не менее великолепным портвейном, зашевелился в своем кресле. Подходящий психологический момент наступил. Теперь ему хотелось поговорить о своих заботах.

— Я не уверен, — начал он, — быть может, все это дело выеденного яйца не стоит. Но мне хотелось бы изложить факты и услышать ваше мнение.

После минутной паузы мистер Энтуисл в своей сухой, педантичной манере приступил к рассказу. Тренированный ум юриста позволил ему вспомнить все существенное, не добавляя в то же время ничего не имеющего отношения к делу. Это был на диво лаконичный и в то же время исчерпывающий отчет, по достоинству оцененный внимательно слушавшим мистера Энтуисла маленьким пожилым человечком с головой яйцеобразной формы. Когда тот закончил, Пуаро некоторое время обдумывал услышанное и наконец сказал:

— Ну, что же, все ясно. У вас зародилось подозрение, что ваш друг Ричард Эбернети убит? Это подозрение или предположение основывается только на одном, а именно на словах, сказанных Корой Ланскене на его похоронах. Уберите это — и не останется ровно ничего. Тот факт, что она сама была убита на следующий день, может быть чистейшим совпадением. Правда, Ричард Эбернети скончался внезапно, но его лечил уважаемый врач, который хорошо знал своего пациента. У врача не возникло никаких подозрений, и он выдал свидетельство о смерти. Ричарда похоронили или кремировали?

— Кремировали — по его собственному желанию.

— Значит, свидетельство о смерти должен был подписать второй врач — и он без колебаний сделал это. Итак, мы снова возвращаемся к главному, к словам Коры Ланскене. Вы были там и слышали ее. Она заявила: «Но ведь его убили, не так ли?»

— Да.

— И вы полагаете, что она сказала правду?

Энтуисл поколебался мгновение, потом ответил!

— Да.

— Почему?

— Почему? — Энтуисл повторил вопрос в легком замешательстве.

— Да, почему? Быть может, в глубине души вас уже тревожили обстоятельства смерти Ричарда?

Собеседник покачал головой: «Нет, нет, ничего подобного».

— Тогда дело в самой Коре? Вы хорошо ее знали?

— Я не видел ее больше двадцати лет.

— Узнали бы вы ее, случайно встретив на улице?

Мистер Энтуисл задумался.

— Возможно, прошел бы мимо. Ведь я помню ее худенькой девушкой. Это потом она превратилась в грузную пожилую женщину, на вид довольно жалкую. Но, думаю, разговорись мы с ней, оказавшись лицом к лицу, я обязательно узнал бы Кору. Та же челка на лбу, из-под которой она, бывало, поглядывала на собеседника, словно робкий зверек. Кроме того, осталась в ней и характерная манера отрывисто говорить, и привычка склонять голову набок перед тем, как выпалить что-нибудь особенно несуразное. Понимаете, как бы это сказать, была в ней индивидуальность.

— Значит, она осталась той же Корой, которую вы знали много лет назад. И она по-прежнему говорила возмутительные, по мнению окружающих, вещи. А что, в прошлом эти ее высказывания обычно оказывались правдой?

— В том-то и беда с Корой. Когда лучше было бы умолчать о правде, она выбалтывала ее.

— И на этот раз она не изменила себе. Ричарда Эбернети убили. И Кора не замедлила сообщить об этом факте.

Мистер Энтуисл заерзал в кресле.

— Вы считаете, его убили?

— Нет, нет, друг мой, не так быстро. Пока констатируем одно: Кора думала, что Ричарда Эбернети убили. Даже была уверена в этом. А для такой уверенности у нее должны были быть причины. Теперь скажите мне: когда она произнесла свою знаменательную фразу, раздался хор протестующих голосов, не так ли?

— Совершенно верно.

— Тогда Кора смутилась, сконфузилась и попробовала отказаться от своих слов. Инцидент был предан забвению, и все заговорили о другом. Припомните, не бросилось ли вам в глаза необычное выражение на чьем-то лице? Не запомнилось ли что-нибудь, скажем, странное?

— Нет.

— На следующий день Кору убили, и теперь вас мучит вопрос, нет ли тут причины и следствия?

— Полагаю, вам это кажется чистой фантастикой?

— Отнюдь. Если допустить, что наше предположение верно, то все вполне логично. Дело с убийством Ричарда Эбернети сошло великолепно — и вдруг оказывается, что есть человек, который знает правду! Естественно, этого человека надо заставить молчать, и как можно скорее.

— Итак, вы думаете, что это… убийство?

Пуаро ответил серьезным тоном:

— Я думаю, дорогой мой, то же, что и вы, а именно: что это дело стоит расследовать. Вы обращались в полицию?

— Нет. — Мистер Энтуисл покачал головой. — Мне показалось это нецелесообразным. Ведь я представляю семью Эбернети. Если Ричарда убили, то, по-видимому, лишь одним способом.

— Вы имеете в виду яд?