Операция Хаос

Они шли по улице, не обращая внимания на удивленные взгляды встречных прохожих. Катрин слушала Каспара, который описывал свои впечатления от драки, которую он называл сражением. Астор молчал и лишь изредка улыбался разбитыми губами. Возле комнаты Катрин они простились. Кёлер наградил Астора еще одним комплиментом, заверив, что даже он не смог бы выстоять в одиночку против такой толпы безумных магов. Нойманн пожал другу руку и, еще раз поблагодарив за помощь, скрылся в апартаментах. Катрин тоже вошла к себе и стала раздеваться, аккуратно вешая вещи в шкаф.

В глубине на одной из вешалок она заметила серо-голубое платье. Катрин вытащила его и приложила к себе, разглядывая в зеркале отражение. Подарок Алена. Как уверял колдун, этот цвет очень идет к ее глазам. Вздохнув, девушка повесила платье в шкаф. Минуту подумала и снова достала. Надела его и вышла на балкон. Легкий ветерок перебирал листву померанцевых деревьев, роняя на пол увядшие цветы флёрдоранжа.

Девушка села в кресло и закрыла глаза, подставив лицо под ласковые лучи заходящего солнца. Сегодня был ужасный день. Она давно уже так ни за кого не волновалась. Не чувствовала себя такой беспомощной... Хорошо, что они успели вовремя. Впрочем, от нее толку было мало. Если бы не Каспар и не подоспевшие вовремя Ален и Дидье Леру, маги убили бы Астора. Катрин передернула плечами, представляя возможные последствия. Затем она вспомнила лицо ректора и горько усмехнулась. У Леру был абсолютно потерянный вид. Видно, не ожидал, что юристы-второкурсники способны наброситься толпой на одного человека, к тому же не обладающего магическими способностями.

Тихий стук в дверь. Катрин решила, что пришел Ален узнать о ее самочувствии. Колдун был взволнован произошедшим, а еще больше состоянием самой Катрин. Девушка нехотя встала с кресла и направилась к двери. Открыв, она отступила в сторону, с удивлением разглядывая стоящего на пороге Астора. Под глазом у юноши появился огромный синяк, зато на губах была улыбка.

— Что ты так смотришь на меня? Я похож на привидение? А-а-а. — уверенно протянул он, — тебя восхитил мой синяк! Знаешь, я и сам от него в полном восторге. Прошел час после драки, и он появился. Не возражаешь, если я войду?

Катрин кивнула.

— Где мой шоколад? — спросил юноша с такой интонацией, словно он вышел из этой комнаты лишь пару минут назад.

Катрин пробормотала:

— Чашечки очищаются, если долго стоят на столе.

— Понятно, — Астор прошел через комнату на балкон. — Тогда, может, ты нальешь мне свежего шоколада?

В полном замешательстве Катрин вышла на балкон следом за Астором, который уже устроился в ее кресле, и стала расставлять чашки.

— Тебе очень идет это платье.

Катрин вздрогнула. Стоящая на блюдце чашечка чуть не соскользнула на пол.

— Оно такого же цвета, как твои глаза.

Катрин отказывалась что-либо понимать. Астор снова стал другим. Говорит комплименты, шутит. Ведет себя бесцеремонно и немного нахально. Катрин налила шоколад и подвинула кружку ближе к юноше.

— Какой чудесный запах! Чувствую, я полюблю шоколад!

Девушка подносила кружку к губам, когда услышала эти слова. Её рука дрогнула, и она пролила напиток на стол.

— Ай-яй-яй, — произнес Астор насмешливым тоном, — какая ты неуклюжая, Кики.

Кики? Почему он так ее назвал? Что это может означать? Катрин замерла с чашкой в руке. Несколько секунд молчала, а потом серьезным голосом спросила:

— Что происходит Астор?

— Ничего не происходит, — последовал чуть насмешливый ответ.

Она собралась возразить, но услышала:

— Эти очки идут тебе больше прежних, но без них тебе все равно лучше. Я-то знаю, что ты хорошо видишь, Катрин.

Он потянулся к ней и снял очки. Катрин удивленно моргнула.

— У тебя очень красивые глаза.

Девушка решила, что попала в сон. Астор просто не может быть таким дружелюбным и внимательным. Да, она спит и видит сон. Чтобы убедиться, она сильно ущипнула себя за руку и тут же ойкнула от боли. В ответ раздался смех.

— Я реальный. И синяк тоже. Если хочешь, можешь потрогать его.

Она наклонилась вперед и осторожно коснулась синяка пальцем.

— Больно?

— Не очень, — ответил юноша и, противореча только что сказанным словам, поморщился. Обескураженная и сбитая столку странным поведением Астора, Катрин прошептала:

— Я так испугалась за тебя...

— Не стоило. К тому же все закончилось хорошо. Знаешь, — он наклонился к девушке, — думаю, иногда мне полезно получать по голове.

Катрин вновь потянулась к синяку, но Астор перехватил ее руку и прижал к губам.

— Прости.

— За что? — спросила она внезапно охрипшим голосом.

— За то, что вел себя по-свински. Обижал тебя. Каспар говорил мне, что я веду себя иногда как надменный индюк. Только я ему не верил. Точнее — не хотел верить. А сегодня, когда я увидел слезы на твоих глазах, во мне проснулась совесть. По крайней мере, здесь у меня очень болит. — Астор грустно улыбнулся и положил руку на грудь, где, по его мнению, видимо, находилась совесть.

— Ну что ты, Астор. Я.

Катрин замолчала, потому что юноша осторожно коснулся ее шеи, запуская руку под волосы.

— Они золотые.