Операция «КЛОНдайк»

– С этим? – сквозь боль усмехнулась Маргарита, поведя глазом на ведро. – Нет, везите меня… – но приступ новой боли не дал ей договорить.

– Это неразумно, Маргарита Ивановна, – вмешался Козак. – Пусть Квач отвезет вас в больницу, а ведро с… – он замешкался на секунду, – …короче, ведро я могу пока поставить у себя в гараже. Я сейчас вам напишу адрес. Потом, когда все обойдется, приедете и заберете. Вот вам ключ, – он вытащил из данной ею пачки стодолларовую купюру и, написав на ней адрес, открыл ее сумочку и положил туда банкноту с завернутым в нее ключом от гаража.

Маргарита, прерывисто дыша, переждала приступ боли, потом, вытащив из сумочки банкноту, вернула ее Козаку и приказала Квачу каким-то новым, суровым голосом:

– Вези меня домой, а завтра я пойду в ГУВД…

Квач метнул на Козака испуганный взгляд, но Маргарита не дала тому и рта раскрыть.

– Вези домой, я сказала, а то я еще тут разрожусь, – вновь приказала она. – И не бойтесь, не сдам! А ты… – перевела она взгляд на Козака: – займись срочно Валерой, уж этот-то всех вас заложит, если органы до него раньше доберутся. Потом через Галю сообщишь о выполнении. Поехали!

Квач послушно рванул с места.

Козак вернулся в машину. Он был зол на себя, ведь он, действительно, не подумал, что Валера может их сдать, если его начнут серьезно раскручивать. Тут простым отъездом из города не обойдешься, страна не такая маленькая, но если в ней грамотно организовать поиск… Нужно было задержаться и обрубить концы…

На второй день Козак перехватил Галюню по пути на работу и попросил передать Маргарите Ивановне лично, не по телефону, что ее просьба выполнена.

– Какая просьба? – спросила девушка и, увидев, как Козак недовольно нахмурился, спокойно пояснила свой вопрос: – Я имею в виду, поймет ли она, о чем идет речь?

– Поймет! – кивнул Козак. – А с другими держи язык за зубами.

– Не беспокойтесь, – коротко ответила та, и Козак ей сразу поверил, а она, помявшись, спросила его уже в спину: – Скажите… Что же все-таки произошло? Где Виктор Иванович?

Козак обернулся. Помолчал, оглядев ее внимательным взглядом, а потом со вздохом сказал:

– Ищи себе другую работу, девочка…

– Вы хотите сказать, что вчера в парке… – и Галюня в шоке прижала руку ко рту.

Он молча кивнул, поражаясь догадливости девушки, – в теленовостях, сообщавших о взрыве в парке, не называли фамилии погибшего, так как его личность была еще не установлена.

Галюня, попятившись от Козака, вдруг резко развернулась и, не глядя по сторонам, бросилась через дорогу. Раздался резкий визг тормозов, звук удара, и тело Галюни, подлетев высоко вверх, рухнуло сбоку от «Волги», которую повело юзом из-за резкого торможения.

Движение тут же остановилось и, откуда ни возьмись, набежала толпа. Козак тоже подошел к месту происшествия и, взглянув через головы прохожих на лежащую на асфальте секретаршу, понял, что она уже не здесь, а рядом со своим любимым шефом. Сожаления он по этому поводу не почувствовал, скорее даже облегчение, ведь как бы там ни было, а она тоже была свидетелем его связи с Бурым.

Возвращаясь к своей машине, Козак думал только о том, как теперь передать Маргарите, что он свою работу выполнил. А потом, рассудив, что вскоре труп Валеры все равно найдут, и, узнав об этом, Маргарита и так все поймет, решил уехать из города немедленно и не важно куда.

Неожиданно из памяти всплыло лицо Жени, когда она, откинувшись назад, с безумной страстью отдавалась ему… Козак даже остановился, настолько видение было четким, и попытался вспомнить номер ее телефона, который она несколько раз повторила ему при прощании. Понимая, что ехать к ней при данных обстоятельствах было бы верхом безрассудства, он оправдывал себя тем, что, в конце концов, совсем не обязательно встречаться с ней именно в Новосибирске. Есть ведь и другие, более теплые места… Пробираясь сквозь толпу, он порадовался, что оставил джип за углом.

Копытин был доволен. Он сумел все организовать так, чтобы дело по взрыву в парке поручили курировать ему. Налицо было явное заказное убийство, хотя не осталось ничего, что бы указывало на личность погибшего – сдетонировавший бак вызвал сильный пожар, в котором сгорело все – машина, тело, одежда. Судмедэксперт доложил, что, видимо, взрыв пришелся на голову, потому что в салоне не было обнаружено даже останков головы и ни единого зуба, которые обычно все-таки остаются после подобных взрывов. А обугленные части тела, которые сейчас лежат в их морге, вряд ли когда-нибудь смогут быть кем-то опознаны. И это устраивало Копытина.