Операция "Кондор"

Генерал закончил с упоением водить указкой по нарисованным на карте стрелкам и, поставив её возле ноги подобно винтовки, с достоинством посмотрел на Черчилля. Пим ожидал от премьера вопросов, но их не последовало. Британский премьер только посапывал своей сигарой и откровенно зло смотрел на докладчика, явно не оправдавшего его ожиданий. Когда возникшая пауза затянулась до неприличия и у Пима вновь пошли красные пятна на лице, Черчилль вновь уронил столбик пепла на карту и принялся метать стрелы.

— Все что сейчас прозвучало очень интересно и дай Бог, что все было, так как вы запланировали. Дай Бог, — повторил Черчилль, сделав в воздухе неопределенный знак рукой с сигарой, — но всего это крайне мало для реализации плана операции «Немыслимое». Все ваши действия отодвинут русских в район озер Шверин. В лучшем случае к предместьям Берлина и все! После этого нам придется делать паузу и терять столь драгоценное время. А где южное наступление, при помощи которого вы намеривались отодвинуть русских за Одер!? Про рубеж Вислы я ничего не говорю. То, что вы только что обрисовали генерал Пим чистая тактика, но никак не стратегия!

Число красных пятен на лице у генерала быстро увеличилось, но он сдержался и проглотил очередные упреки премьера. Тем более что по большому счету Черчилль был прав.

— Северное направление изначально считалось главным в операции «Немыслимое», так как наступление проводилось с опорой на войска 2-й армии. Что касается южного направления то, к нашему огромному сожалению, генерал Венк не оправдал возложенных на него надежд. Показав себя превосходным мастером по части обороны и отступлений, он не смог преодолеть построение войск маршала Конева.

— Положение дел на юге мне хорошо известно. Хотелось бы знать, как вы намерены активизировать действия Венка? Когда вы начнете реализацию планов операции в полном объеме, черт возьми! Ведь с каждым днем, с каждым часом мы теряем шансы на благополучное завершение начатого нами дела по установлению нового порядка в Европе!

Нежелание генерала говорить о главном для премьера, их неготовность принятия нужного премьеру решения сильно его раздражало. Каждая минута общения с людьми, в руках которых было решение главного вопроса для британской империи, над которым безрезультатно бились лучшие умы английского народа почти двести пятьдесят лет, была для Черчилля невыносимо тяжелой. И дело было не в том, что восемь часов назад, он имел неприятный разговор со «спонсорами» нового крестового похода на Восток.

Уже к концу вторых суток конфликта, Черчилль понял, что операция разворачивается не совсем, так как её запланировали лучшие головы генерального штаба. К этому обстоятельству он отнесся спокойно. Война давно приучила его к мысли, что при проведении военных операций не все всегда бывает гладко и, начиная дело, в его конце ты можешь получить не совсем то, что хотел. Тем более что главная тактическая задача — перенос парламентских выборов, пусть с небольшим скрипом, но выполнена.

Британского премьера отчаянно бесил тот факт, что стоящие перед ним высокие чины, увешенные орденами и обласканные короной, не хуже его понимали всю значимость и важность проводимой ими операции для интересов империи. И при всем при этом их нужно было постоянно толкать, требовать действий и контролировать исполнение. Господа генералы не хотели воевать, и это заставляло Черчилля щелкать хлыстом и подавать команды громким голосом.

— Готовя операцию, мы рассчитывали получить на южном направлении на помощь со стороны генерала Эйзенхауэра. Однако президент Трумэн запретил нашим американским партнерам оказывать нам какую-либо военную помощь без его личного приказа — заговорил покрытый пятнами Пим, но Черчилль в который раз бесцеремонно прервал его.

— Мне не хуже вас генерал известно решение президента Трумэна. Меня интересует, что вы намерены предпринять для возобновления наступления в районе Лейпцига в самые ближайшие дни. О часах я не говорю, так как понимаю, что это нереально. Я вас слушаю, генерал Пим.

Вид заливающегося краской генерала с одной стороны забавлял британского премьера, с другой вызывал отвращение, так как этот человек не способствовать окончательному разрешению русского вопроса.

— Но мы не можем руководить американской армией! — воскликнул Пим и был немедленно ужален новой стрелой премьера.

— Благодарю вас за столь блистательный и весьма ценный вывод, генерал! Есть ли ещё какие-нибудь идеи? — Черчилль требовательно окинул всех присутствующих на совещании генералов.

Униженный и оскорбленный Пим обратил свой полный страданий взор в сторону Александера, прося у него поддержки и защиты. Фельдмаршал был бы рад помочь своему начальнику штаба, но ничего путного предложить не мог. Над цветом военной мысли британской империи нависла угроза позора и унижения, но генерал Вэйлинг смог отвести её в сторону.