Операция "Кондор"

— Черт знает, что происходит! Никто из этих штабных крыс ничего не может сказать толком, что там у них случилось под Лейпцигом! Из-за этого командующий вынужден лично ехать в войска, чтобы получить достоверную информацию о конфликте с русскими! В моё время подобного бардака в армии не было! — Трумэн принялся расхаживать по кабинету, пытаясь успокоиться и взять себя в руки.

Генерал Гровс имел свой взгляд на отсутствие Эйзенхауэра в штабе. Скорее всего, хитрый Айк предпочел оттянуть неприятный для себя разговор пока полностью не проясниться ситуация. Это был вполне предсказуемый и логичный ход, но Гровс предпочел не озвучивать свое мнение.

— На войне всякое может случиться, господин президент. Вы это знаете не хуже моего. Мне кажется, нам следует немного подождать, пока генерал Эйзенхауэр во всем не разберется — произнес Гровс и тут же, словно в подтверждении его слов раздался телефонный звонок. Обрадованный Трумэн вновь бросился к столику, но звонил черный внутренний телефон.

Он с раздражением снял трубку, и по мере разговора цвет лица у него стал меняться. Но если раньше Трумэн стал пунцовым от гнева, то теперь он побагровел от злости. По черному телефону звонил Пендергаст, которому Трумэн был обязан очень многим, в том числе и президентским креслом. И потому, славный Гарри был вынужден внимательно слушать каждое слово своего благодетеля, не имея возможность дать волю душившей его злости.

— Да, сэр, я все понял. Благодарю, вас за столь исчерпывающую информацию. Очень надеюсь, что дело не примет скверный оборот, и интересы Америки не пострадают — Трумэн положил трубку и только потом дал волю своему вулкану страстей.

— Чертов Черчилль!! Лакированная аристократическая каналья!! Это оказывается его рук дело!! Ради спасения Европы от коммунизма он вступил в сговор с евреями из Нью-Йорка, и теперь они меня ставят перед свершившимся фактом! — выкрикнул Трумэн, начав перебежку по кабинету.

— И это человек писал мне нерушимости англосаксонской дружбы! Негодяй!! Стравил немцев с русскими, а наши генералы закрыли глаза на его шалости! Что это как не подлая и гнусная измена!? А!? — Гровс очень опасался, что повторится метание предметов, но Трумэн уже держал себя в руках. Получив от жизни чувствительный апперкот, он как истинный Трумэн не раскис, не распустил нюни, а быстро собрался и был готов нанести ответный удар.

— Он, что думает? Что если за него замолвили слово, то он останется безнаказанным?! Что он теперь постоянно будите держать меня за горло!? Нет, мистер Черчилль, за все надо платить! Я покажу вам, у кого из нас больше калибр! — президент вновь оказался у стола связи. Уверенным движением он схватил трубку красного телефона и уже через минуту говорил с первым замминистра торговли отвечавшего за поставки по ленд-лизу.

— Уолли! Немедленно приостановите все наши поставки военных грузов Англии до моего особого распоряжения! Да-да, вы меня, верно, поняли, все без какого-либо исключения! Если отгрузки завершены, но корабли не покинули наши территориальные воды, задержите их, также до моего личного распоряжения! Выполняйте мой приказ Уолли и меньше задавайте вопросов!

Вслед за этим, движимый злостью и обидой Трумэн, приостановил поставки в Англию продовольствия, выдачу британским банков кредитов, а также приказал начать переговоры о незамедлительном погашении военных долгов. Не имея возможности напрямую отомстить Черчиллю за сговор за своей спиной, Гарри мог поквитаться с обидчиком, нанеся удар по самому болезненному для британца месту — финансам. Прием, конечно, был из разряда подлого, но душа Трумэна требовала немедленного отмщения. На данный момент это было для него самым главным.

— Не бойтесь, Гровс, это не война. Просто мне необходимо преподать толстяку хороший урок этики, чтобы в следующий раз у него не было желания плести сговоры за спиной президента Соединенных штатов. Надеюсь, вы со мной согласны?

— Конечно, господин президент. Союзники нам нужны до тех пор, пока они приносят пользу для Америки, а там…

Гровс не успел закончить фразу, как вновь зазвонил телефон. На этот раз белый, с вестями из далекого Нюрнберга.