Операция «Лохмы» и другие неправдивые истории

Предстояло разбираться самому. Женщинам было не до него: они выясняли, кто за кем стоял и какой список считать действительным – утренний или составленный полчаса назад.

– Отмечаться надо было! – гаркнула бабища гренадерского роста, когда худенькая, интеллигентного вида поборница «утреннего» списка попыталась объяснить, что ей надо было отвести детей в школу. – Мне твои проблемы до фени!

Кизяков пробился к двери, с которой хлопьями слезала краска. Вывеска сбоку гласила: «Постижерная мастерская». И ниже маленькими буквами: «Парики и шиньоны».

Его схватили за руку, и вооруженная чернильным карандашом дама требовательно спросила:

– Ну что, будем записываться?

Валентин Николаевич успокаивающе улыбнулся:

– Какой я вам конкурент? Коли надумаю, так по-простому, в магазин.

– Ха! – презрительно бросила женщина с карандашом. – Там сразу после открытия все подчистили. Стали бы мы тут хороводиться, если бы хоть где-то что-то осталось.

Зазвенело разбитое стекло. Из зарешеченного окна рядом с заветной дверью некто невидимый прокричал:

– Гражданки! Прекратите безобразничать. Волосы кончились. Заказы не принимаем.

– Ах, ты дрянь! – заорала баба–гренадер.

– Ах, ты гадина! – вторила ей интеллигентка, из-за детей упустившая свою очередь.

Гвалт, шум. Несчастные женщины на глазах теряли над собой контроль. Штурм казался неизбежным. И тут, разбрызгивая грязь и вскидываясь на колдобинах, к толпе подлетел побитый ржавчиной «уазик», из которого появились пять омоновцев с автоматами.

– Охолонь, бабоньки! – рыкнул здоровенный детина в комбинезоне, бывший, видимо, за главного. – Р-разойдись!

– Я сейчас разойдусь! – выступила навстречу Гренадерша. – Уж я тебя охолону!

Бог весть, чем бы закончился поединок явно равных по силе противников, но вдруг все перекрыло истошное:

– Петя!

Девушка в шляпке «пирожком» кинулась к омоновцу. Упала ему на грудь.

– Что ты, Варюша? – растерялся детина. – Ты зачем тут?

– Любить-то будешь? – глотая слоги и слезы, спросила девушка. – Я же теперь… – Она стащила «пирожок».

В наступившей тишине было слышно, как где-то кто-то монотонно лупит железом по железу. На комбинате, наверное. Что-то ломают. Или воруют.

– Эт-то что? – заикаясь, проговорил омоновец.

– Ты ж на дежурстве. Не знал ничего. Утром…

И последовала сбивчивая – с пятого на десятое – история, как две капли похожая на ту, которой, поинтересуйся кто, мог бы поделиться Кизяков. Под конец несчастная поведала о «подметенных» магазинах и гнусном самоуправстве хозяйки постижерной мастерской, наверняка придерживающей готовые парики и заказы на оные для своих знакомых.

– Ладно, дома договорим, – сказал помрачневший лицом детина. Повернулся к подчиненным: – В машину. Уезжаем.

– Куда? – завопили из окна мастерской. – А мы как же?

– Сами выкручивайтесь, – отрезал омоновец.

«Уазик» фыркнул мотором, скрипнул, взвизгнул лысыми (»И тут! И тут!!!» – отметил Кизяков) покрышками и умчался.

За дверью мастерской затопали, застучали. Обороняющиеся строили баррикаду. Лица потенциальных клиенток осветились мстительными улыбками.

«Так, – подумал Валентин Николаевич, – сейчас начнется беспредел».

Глава четвертая

Второй Номер

В ней приводится пример, даже несколько примеров того, как легко и просто манипулировать потерявшими привычные ориентиры людьми, а также как важно прислушиваться к внутреннему голосу, советы которого обычно настолько же своевременны, насколько и ценны.

Как-то разом женщины заговорили, а потом и закричали. Цепная реакция. Массовый психоз. Плавали – знаем.

В руках появились обломки кирпичей, благо этого добра вокруг было навалом, как черепков на древнегреческих руинах. Зазвенели, рассыпаясь, стекла в окнах. Загудела от каменного града дверь.

– А мы их тараном! – громовой рык бабы-гренадера с легкостью заглушил истерическую многоголосицу. Все оторопели, но это было затишье перед бурей.

– Круши! – крикнула интеллигентка и ухватилась за скамейку, врытую у крыльца. К ней присоединилась Гренадерша, и сиденье затрещало, заскрипело выдираемыми гвоздями.

– Пошла, родимая!

Распиленная вдоль сосновая колода, лишившись опоры и поддержки, свалилась под ноги заходящимся от восторга женщинам. Десяток рук протянулись к тяжеленной плахе, и разъяренные фурии с тараном наперевес двинулись к дверям мастерской.

Кизяков тем временем отступил на безопасное расстояние и хотел было совсем ретироваться от греха подальше, но тут он услышал голос! И глас сей повелел вмешаться, прекратить беспорядки, указав, что именно нужно делать и что при этом говорить.

Валентин Николаевич бросился вперед, поднырнул под таран и грудью прикрыл дверь. После чего воздел руки:

– Остановитесь!