Операция «Моджахед»

— Ловит только первый и первый Владик, — сокрушённо развёл руками Рашид. — Но новости посмотреть можно.

— У нас свои новости, — Иванов кивнул за окно. — Скажи, пусть дизель заведут. Мы тебе кино покажем.

— Не надо мне ваше кино, — Рашид угрюмо посмотрел на мою сумку. — Я такое кино тысячу раз видел.

— Это какое кино ты видел? — заинтересовался Костя.

— Ну... Что я, не знаю, что они делают? Какую-нибудь колонну взорвали. Трупы там, всё горит... Ну, или контрактникам вашим башку режут...

— А на фига ты тогда сестру отдал замуж за такого головореза? — Костя начал привычно разгоняться, вовлекая «клиента» в полемику. — Ты почему такие вещи делаешь? Сам два года мирно живёшь, видимо, Дагестан тебя маленько подломил... Что, нормального нохчо для вашей красавицы не нашлось?

— Слушай, тебе какое дело, э? — воскликнул Рашид. — Это моя сестра. Зачем отдал... Был бы выбор, не отдал бы!

Это прозвучало, как крик души. Любит наш парень сестру. Отдал по обстоятельствам, деньги нужны были. По сути, продал. Теперь жалеет, да поздно. Вот она, усадьба, купленная на арабские деньги, вот она, более-менее спокойная жизнь для семьи...

— Если у тебя проблемы с соляркой, мы поможем, — напомнил Иванов.

— Не понял? А, ты насчёт дизеля... — Рашид подошёл к раскрытому окну и крикнул по-чеченски во двор: — Нурик, дизель заведи!

— Ещё я советую тебе закрыть окно и задёрнуть занавески, — намекнул Иванов. — То, что мы тебе сейчас покажем, — это большой секрет.

— Если у вас родня под окнами подслушивает, то у нас такого нет, — Рашид усмехнулся, но просьбу полковника выполнил: прикрыл окно и задёрнул шторы. В комнате воцарился полумрак.

Во дворе затарахтел дизель — тотчас загорелась люстра на три плафона, в зале стало светло.

— Давай, Серый, — Иванов кивнул мне и предложил Рашиду: — Ты бы присел. Такие вещи лучше сидя смотреть.

Я поставил кассету и убавил громкость почти до минимума. Окно закрыто, но лучше перестраховаться. Вдруг родственники Рашида отбились от рук и начнут проявлять любопытство?

Рашид присел между Петрушиным и Ивановым, во взгляде плескалась тревога. Не нравились ему все эти приготовления. Какие это вещи лучше сидя смотреть? И чего там может быть такого, что имеет отношение лично к нему?

По экрану телевизора побежала рябь, через минуту будет запись. Рашид впился взглядом в экран...

— А где джип? — поинтересовался Костя.

— Чего? — Рашид вздрогнул и досадливо обернулся к психологу. Опять этот вредный лезет со своими дурными вопросами, отвлекает от дела!

— Джип, джип — машина такая.

— А, это... Да продал я его. Во Владике. Сразу и продал, чего светиться на такой тачке...

— Много взял?

— Нет, немного. Они сразу прикинули — тачка «левая», много не дали. Вон, баранов купил. Первый сакман был, хорошо получилось, все выжили...

На экране начали мелькать первые кадры.

— Это снимали арабы, — предупредил Иванов. — Мы к этому — никаким боком. Просто плёнку перехватили, с убитого араба сняли. Это не монтаж, специалисты проверяли...

Рашид некоторое время молча смотрел, затем, не глядя на Иванова, спросил отчего-то охрипшим голосом:

— Слушай... Зачем порнуху показываешь? Думаешь, совсем дикий, такого не видел, да?

Голос выдал абрека. Мне почему-то тогда показалось, что он догадывается, что будет дальше.

Дальше было объявление за кадром: таким вот образом развлекается Халида Бабаева из Курчалоя. Типа, первая брачная ночь.

— Не знаю такую, — опустив взгляд, пробормотал Рашид. — Зачем показываете, совсем не понял...

— А эту знаешь? — вкрадчиво поинтересовался Костя и многозначительно посмотрел на нас с Петрушиным. Во взгляде психолога сквозило отчётливое предупреждение: вопросов по существу не будет. Раскатал я психотип товарища, готовьтесь — будет реакция.

Дальше, вы помните, шли кадры с Земфирой. Рашид с минуту изображал памятник — кажется, даже дышать перестал. А потом бросился на Иванова.

Рассчитал он верно: это Петрушин — богатырь, а элегантный полковник таковым не выглядит. Между тем, у элегантного в кармашках разгрузки топорщатся точно такие же гранаты, как и у богатыря. Если успеть выдернуть хотя бы одну...

Однако не успел — мы были готовы. Петрушин, не вставая с места, качнулся вправо, долбанул хозяина кулачищем промеж лопаток. Хозяин до Иванова не добрался, мягко растянулся на ковре. Петрушин навалился сверху, заломил руки назад.

Иванов протянул наручники. Клацнули браслеты. Рашида посадили, Петрушин пристроился сзади, обхватив горло абрека локтевым сгибом. Рашид разинул рот, желая крикнуть, но мешал захват — только пузыри пускал и хрипел, как умирающий волк. Во взгляде смертельно оскорблённого брата бушевал шквал ненависти и жуткой тоски.

— Сиди и смотри, — флегматично буркнул Петрушин, не давая Рашиду опустить голову. — Ему кино показывают, а он, видишь ли, прыгать наладился...

— Полегче, — поправил Иванов, заметив, что глаза Рашида неестественно вываливаются из орбит.

— Кричать будет, — пожал плечами Петрушин.

— Пусть, — кивнул Иванов. — Пусть кричит. Тогда все прибегут и посмотрят, что у нас тут за кино такое.